часть первая
-------------
Сначала не услышал - сильный грохот пилорамы
Все звуки подавлял, и почтальонки голос тонкий
Не сразу долетел, но бланк стандартной телеграммы
Был ясен и без слов. Лицо взволнованной девчонки
Заставило от страха вздрогнуть: вдруг это про маму?
И замелькала круговерть: вокзалов, касс и станций,
Стандартных фраз "Билетов нет на Ваше направленье"...
Проводники и контролёры, штрафы и квитанции...
Тяжёлый, тягомотный сон на откидном сидении,
Под голос недовольный и ворчливый, "Ну, засранцы"...
Боялся, опоздаю... Вот он, чёрный хвост процессии,
Успел почти что вовремя, чуть позже отпевания.
Увидел спину матери сквозь бабок, что на пенсии,
И понял краешком ума, что потерял сознание,
Увидев в рамке ту, по ком тоскливо выла песня...
часть вторая
-------------
Дома стоят напротив, мы срослись, играя вместе,
Купались и дрались, ходили в лес, валялись в сене...
Не зря же вся деревня, хохоча, давно невестой
Звала, а ты сердилась, как артист на авансцене.
Мечтала: мы поженимся, уедем... В знак протеста!
Той ночью я на лавке расслаблялся после бани,
Когда в проулке, крадучись, две промелькнули тени.
Тебя узнал я сразу, а второй был Витька, "бабник"...
Полез в трусах и валенках, спасла, спасибо, темень,
Шпионом крался по кустам, чтоб не столкнуться лбами...
Куда ты направлялась, не тупой, я сразу понял.
К решетке тёмного окна прильнул, молясь о чуде,
В трусах, во что-то вляпавшись, не замечая вони,
И зная, что с небес сегодня помощи не будет...
При свете свеч ты с Витькою стояла на амвоне...
Наш старый поп читал над толстой книгою с кадилом
Мелькали тени тёмные по стенам и иконам.
А ноги не держали, силы в землю уходили,
Пока вы воровски венчались по святым законам.
Наутро я уехал. От родных. Любви. Идиллий.
часть третья
-------------
Писала мать, что бьёт тебя, и с бабами гуляет,
Зачем? Сама ж ты выбрала! ... Старался позабыть...
Но стоило увидеть, как он пьяно ковыляет,
И полыхнуло по мозгам: "Нам на земле не быть!"
Иль он меня, иль я его, зарежу, кобеля.
Среди берёз на кладбище, под крик вороньей стаи,
Поклялся. Ком песка с землёю стискивал в горсти',
Убить, зарезать, сжечь, пока сухой золой не станет
Садист. "Ближайший родственник". Одно лишь: отомстить!
Что дальше будет - всё равно. Стратегия простая.
Три дня почти в беспамятстве. Похмелье. Полубред...
Не взял ружья, ни топора, чтоб не пугать как тать,
Лишь нож. Как темнота размыла тени во дворе,
Решился. Воровски прошел, разбойнику подстать,
К сараям. Вдруг там вспыхнул свет. "Малиновый берет"!
часть четвёртая
-----------------
- Я ждал тебя ещё вчера. Уверен был, придёшь.
Смотрел таким зверюгой, думал раньше станешь бить.
Ну, вынимай. Чего принёс? Топор?... Нет... Значит нож...
Но только выслушай сперва, что значит "полюбить".
Я безоружен. Не шерстись. Ведь ты ж меня моложе.
Последний бой под Улус-Керт. Держали высоту.
Десятки наших там легли , но мне, вот, "повезло".
Был крепко ранен. Вывезли. Списали подчистую...
С тех пор пытаюсь только жить тем сволочам назло,
Что продали за доллары Хаттабу нашу роту...
Как можно смертью напугать того, кто раньше умер?
А ей другое удалось. Впервые полюбил.
Не этих, вертоплясок! Вечно треплются как зуммер,
Одно лишь гадство на уме, за это их и бил.
Её ж - ни пальцем! Никогда! Ты даже и не думай.
Любил! Унёс бы на руках туда, где жизнь получше,
Но всё пропало в один миг... Я и не видел, как?
Менты здесь были. Нюхали... Читай: "несчастный случай"...
Есть алиби, свидетели... Да что же я дурак?
Вот, только жить-то незачем. Ты понял? Так не мучай!
Железку свою ржавую, ей банку не откроешь,
Забрось подальше! На, возьми-ка, это мой, десантный.
И вот сюда, меж рёбрами! Дави, не бойся крови!
Чего ты ждёшь, салага? Обожрался депрессанта?
Хотел меня, так убивай!... Эх, ботало коровье...
Часть пятая
--------------
Убить врага так и не смог. Вся ненависть пропала,
И лишь рыданьями трясло до судороги в скулах
И как у паралитика всё тело потрепало,
Покусанное зубьями невидимой акулы,
Я стал гранатой. Боевой. Но только без запала.