Music: Jan A.P. Kaczmarek - Unfaithful
Помнишь, горький январь оседал в бокалах, взвесью из правд и неправд, и пустых историй?
Новый год крутили по всем каналам, и плевать, что что-то у нас сломалось,
что замерзло наше общее море.
Я наверно, тогда бы и побежала, если бы это того, непременно, стоило.
Мне смешно… Насколько январь был горек… Мне до слёз смешно вспоминать об этом,
Не болит, а так … Лишь частенько ноет, Как, к примеру, тоска у порога воет.
Как гудят, к примеру, рамы в окне от ветра.
Это внешне каждый из нас спокоен. Только внешне. Внутри – всё черно от пепла.
Я ведь помню (как же тут всё забыть то), как текли по венам дожди и цветные вёсны.
Мы писали друг друга не врозь, а слитно, А теперь и рада бы я доплыть, но –
слишком поздно, ну как же теперь нам поздно!
…Неживой водой бы залить обиды. А потом – живой. Если бы не замерзла.
Как и море, одно на двоих, с причалом, где волна на волну накатывалась с азартом.
Как кружились в небе над нами чайки, Облака сбивались в смешные, густые стайки
на ладонях вихрастого, озорного марта.
Нас настолько было друг другу мало, Что навряд ли хватило б уже когда-то.
А теперь – январь… Он седой от снега, От тоски, что прячется между строчек,
Мне бы лета, всего лишь кусочек лета, Им разбавить хоть чуточку многоточий.
Возвращение – это ведь не примета, Возвращение – это когда всё прочно.
Я не плачу, слезятся глаза от ветра. Просто вспомнила нас…
Как бы - между прочим…