Орёл и жук.
Орёл стриг ветер, гнался за косым...
Убийцам так ведётся на веку.
Взмолился заяц встреченному им
Невзрачному навозному жуку:
«Приятель, защити и помоги,
Ты видишь тень, что вьётся надо мной?
Сжимаются смертельные круги,
Я их объятья чувствую спиной.»
Услышал жук и вымолвил орлу:
«Оставь косого, ты...когтистый чрев,
Иначе разобьются о скалу
Твоя алчба, прожорливость и гнев.»
Жук требовал, молил и угрожал.
А что ж орёл? Он глазом не повёл!
Кровавый клюв — отточенный кинжал -
Сразил косого насмерть, наповал...
Что жук какой-то? - голоден орёл!
Обиды жук не снёс, не позабыл,
И, выследив гнездовище орла,
Насиженные яйца перебил,
Столкнув в дупло трухлявого ствола.
Так месть свою он длил из года в год,
Разбрызгивая яйца по камням,
Мешая с грязью царственный приплод,
Губил его, безжалостно упрям.
До пёрышка узнав расклад такой,
Страшась лишиться клана своего,
Орёл, утратив царственный покой,
Молил богов и Зевса самого
Дать безопасности хоть малый уголок,
Чтоб скрыться от навозного жука...
Он полетит, как путь бы не далёк,
Хоть на Олимп, пронзая облака.
Зевс просьбе внял и принял, милосерд,
Всю кладку в лоно пазухи своей,
Смекая, что надёжней места нет,
Что быть ей там сохранней и целей.
А что же жук, смирился? Как не так!
Скатал навозный шарик покрупней,
И, к Зевсу подлетев, орлиный враг
Скользнул за пазуху и будто слился с ней.
Оставив шарик, ползал там, кряхтел...
По телу бога зуд пошёл и смрад.
Зевс почесаться страшно захотел
И отрясти от нечисти наряд.
Повязки рассупонил...яйца — бряк!
Олимпа скалы липки и желты,
А тот, кто вечен, праведен и благ,
Бессильно улыбнулся с высоты.
С тех пор орлы живут в тисках тоски
И гнёзда вить решаются тогда,
Когда вблизи орлиного гнезда
Не водятся навозные жуки.
ЛЮБОЙ РОЖДЁННЫЙ — СЛАБ ОН, ИЛЬ СИЛЁН,
БОГАМИ СИЛОЙ МЕСТИ НАДЕЛЁН.
СПЕСЬ — ТА ЖЕ ДУРЬ...ЛАСКАЮЩИЙ ЕЁ
НЕ ОБРЕТЁТ СПОКОЙСТВИЕ СВОЁ.