Луна блестит языческим тотемом
и звезд вокруг нее полным-полно,
но сочинением на заданную темень
на заданную землю пала ночь.
Ей это все обыденно и просто,
как небольшой, но неизбежный груз –
плеснуть стихи на заданную прозу,
соткать мотив на заданную грусть.
Ночь обожает маску «старый циник»,
включает в окнах счастья муляжи,
а мы с тобой, барахтаясь в перине,
в смертельных дозах принимаем жизнь.