Меня ли меняли, когда был на мели?
Намели. Мелят и мелят без умолку.
А что толку от тех кривотолков?
Одной заколку, другому двухстволку,
Третьих и вовсе петлей к потолку,
Да и без них лезет рыло из каждой щели
В калашный ряд, где каждый свят,
Глаза горят, да на щеках румяна.
Вот без изъяна стоит Светлана,
Коса до пояса, да жаль не точена,
Душа не выворочена, да не пророщена.
Не про Ивана такая Светлана.
Да на купалу купола в реке дрожали,
Всем селом Ваньку девки рожали.
Рожали, да ржали, что рылом не вышел.
Ванька вышел шишел-мышел.
Да вот Светланы подорожали.
Вот и пошел Ванюша к тебе в уши,
Да Богу в душу, Христу запазуху
Варить уху из лаптя, да щи из ветра.
В кармане дыры поболе метра,
Зато сам у людей на слуху.
Колобродит, да ищет души...
По воде идет, как по суше.
Туда где суше, суше да тише.
Молчат за печкой серые мыши.
Лишь ветер свищет, да в чаще рыщет
Волк зубатый, вся шкура в заплатах.
На войне Ваня был, да в ржавых латах.
Ваня солнце носил в немытых лапах.
На луну голосил, да темной ночкой.
На болоте лежал болотной кочкой.
Да вот душу шальную не держало тело.
Ваня птицей летал, да неумело.
Мело по земле, да к земле тянуло,
Было зябко внутрях, да снаружи дуло.
Было черно в глазах, как в ружейном дуле.
Отпустил он душу, да восвояси,
А свидетелем был лишь старый ясень,
Да месяц май. Не сиди наливай
Нетвердой рукой, Ване за упокой,
Да себе за здравицу,
А коль не нравится, то неча пялиться,
Иди за околицу, да успокойся там.
Тут и сказке конец и пуста бутыль.
Утонул венец, шелестел ковыль.