(История одной поездки)
Над городом струится белый свет,
И, отражаясь от речной воды,
Рисует мир, в котором ночи нет
И нет её холодной темноты.
Пускай ушло светило дня из глаз,
Но даль горит багряной полосой
Над Петербургом в этот поздний час,
Где мы случайно встретились с тобой.
А силуэты храма за мостом
С огнями золочёных фонарей
Блеснут на миг главой или крестом
И всколыхнутся в памяти моей.
Ты здесь была: и в эти дни не раз
Я слышал лёгкий стук шагов твоих,
Ловил невольно взгляд открытых глаз,
Понятный, может, только для двоих.
Смотрела ты, как ввысь возносит шпиль
Старинный Петропавловский собор,
И отражённый лёгкой рябью в штиль,
В воде колышет каменный узор.
На пристани встречал нас древний Сфинкс –
Посланник, в бездну канувших, веков,
Загадочно взирая сверху вниз
Среди гранитных невских берегов.
А в галереях Зимнего дворца,
Среди мадонн, богинь или цариц
Я не увидел твоего лица
В их череде прекрасных женских лиц.
Когда б имел я живописный дар,
То передал бы в красках на холсте
Не обаянье благородных дам
В их совершенной внешней красоте.
Я написал бы – к радости своей –
Запавший в душу нежный облик твой:
И живость глаз, и две дуги бровей,
И губы, не целованные мной.
Я ждал от них каких-то новых слов,
Произнесённых, будто невзначай,
Когда мы по дороге в Петергоф
Вдруг оказались рядом – целый час.
И пусть мы в том не видели беды,
Что каждый робок был и молчалив.
Нас оглушил на время шум воды –
Большой каскад, свергавшийся в залив.
Пронзало солнце водяную пыль
И радугой играло между струй.
И свежий ветер налету дарил
Мелодию тугих прозрачных струн.
А каждый беломраморный уступ
В ответ роскошной клавишей звучал;
И в блеске статуй и античных групп
Сливалось всё в торжественный хорал.
Похожие на чудо или сон –
В ковше канала "Волхов" и "Нева",
А на вершине – золотой "Самсон,
Победно разрывающий пасть льва".
Что ни аллея в парке, то – фонтан;
И друг от друга там, невдалеке:
Налево, в обрамленье струй – "Адам",
Направо – "Ева" с яблоком в руке.
Большой дворец, Марли и Монплезир,
Как птица Феникс, возродясь вчера,
Нам приоткрыли незабвенный мир
С названием голландским "двор Петра".
А я следил, как сноп волос твоих
От бега развевался на ветру,
Обрызганный фонтанами-шутих,
Когда ты принимала их игру.
Мы меж собой свою игру вели
Влюблённых глаз и откровенных слов;
И по-другому, видно, не могли,
Беря себе в свидетели богов.
Катилось солнце с неба на закат,
И замыкался путешествий круг.
И нам кивали статуи слегка,
Когда мы возвращались в Петербург.
А город жил вечерней суетой,
На Невском – в обе стороны сновал;
И отблесками солнца над водой
Зажёгся Грибоедовский канал.
В тенистом парке площади Искусств,
Недалеко от "Спаса на крови",
Стоял Поэт – союзник наших чувств,
Невольник чести, музы и любви.
Всё было так, как двести лет назад:
Дворы-колодцы и Гостиный Двор,
На берегах Фонтанки – Летний сад,
В который ходят пары до сих пор.
Мы ждали ночи – светлой, как мечта –
На набережной, чтобы издали
Встречать развод Дворцового моста,
Когда пойдут с залива корабли.
И час настал: поднявшись в полный рост
Над сумрачным течением реки,
В тиши ночной застыл разъятый мост,
С мольбою к небу вскинув две руки.
Мне показался странным этот жест,
Я вспоминал потом его не раз,
Когда наутро мы из этих мест
Уехали поспешно в ранний час.
Мы спали всю дорогу до Москвы
Под моросивший, как сквозь сито, дождь,
Не поднимая даже головы,
Пока автобус мчался во всю мощь.
Расстались просто: подхватив багаж,
Мы разошлись, как в море корабли.
...Что это было – вспыхнувший мираж
Или любовь? – понять мы не смогли.
Но если нет особенных причин,
Откуда возникает этот "бред":
Я просыпаюсь сотый раз в ночи,
А за окном струится белый свет?!