Когда он закрыл глаза,
Мы поняли, что навсегда.
Крышу обвила лоза
И в прорехи текла вода.
Он не смог ничего сказать,
Не смог подобрать нужных слов.
Просто пришла пора умирать:
К такому никто не готов.
Когда он не кончил фраз,
Мы поняли – это не фарс.
Последняя искорка глаз,
Он упал, как подбитый барс.
Невозможно простить и понять
Тех, кто всё в этой жизни успел.
Всем нам суждено умирать,
Не закончив банальных дел.
Когда он упал на стул,
Мы поняли: нет больше мук.
Он в последний свой раз вздохнул
И сердце закончило стук.
Невозможно любить без конца
Того, кто давно лишь портрет.
Не пошлёте лихого гонца
К тому, кого уже нет.
Когда ему вскрыли грудь
Чтоб вскоре отдать целый мир,
То из раны брызнула ртуть,
Из души, что затёрта до дыр.
Невозможно забыть этот взгляд,
Заложить всё что чувствуешь в стих.
Когда души в пропасть летят,
Умирают частицы других.
Когда его клали в гроб,
Не плакал только изгой.
И все мечтали, чтоб
В гробу оказался другой.
Невозможно шагнуть за порог,
Покинуть навек этот храм,
Если сам Вечно Юный Бог
Стоит среди плачущих дам.
Когда положили венец,
В городе начался снег.
Чёрная вьюга сердец
Ускоряла свой вечный бег.
Невозможно уйти насовсем,
Разорвать с этим миром нить.
У каждого свой Вифлеем
И некого в нём хоронить.
Когда осенней порой
Ветер скрипел, как наждак,
Навестить этот вечный покой
Пришел лишь заклятый враг.
Невозможно в холодном поту
Просыпаться под стук кастаньет,
Да проглатывать тошноту
От мысли, что его больше нет.
Когда спросили на небесах:
«Для кого же ты жил, молодой?»,
Он ответил с надеждой в глазах:
«Для тех, кто годами жил мной».
Невозможно сказать поперёк,
Тем, кто слёзы не в силах сдержать.
До небес не построить дорог,
Есть всего одна – умирать.
Когда он однажды воскрес,
Мир был опущен во тьму.
Он услышал грохот небес:
«Ты не нужен теперь никому!»…
Невозможно понять и простить,
Сигануть что есть мочи в обрыв.
Невозможно себя не убить,
Хоть однажды другого убив.