На вкус и запах снег как будто прежний,
Но даже эта мысль - не в первый раз.
А в том году, в котором умер Брежнев,
Меня водили во 2 «В» класс.
Терялись часто с валенок галоши,
За что ругали словом «ротозей»,
И я бывал, как правило – Серёжа,
И только очень изредка – Сергей.
Домой являлись «грязные, как черти»,
И даже странно – помню до сих пор,
Что не боялись ни ремня, ни смерти,
Но до смерти боялись «Чёрных штор»*.
Всегда имелось вдоволь манной каши
На зависть негритятам США*,
Во весь опор с экранов мчались НАШИ,
Не наших убивая и кроша.
Мы были бестолковы и беспечны
В свои 80-е года,
И всё казалось правильным и вечным,
И мама с папой были навсегда.
Но верю я, что мальчик тот не сгинул,
Живёт во мне, покуда я живой,
И всё, что было для него рутиной,
Обласкано сопливою тоской.
И пусть рука перебирает чётки
Красивых заграниц и новых вер,
Но шепчет мозг отравленной печёнке –
Мне повезло, я жил в СССР.
2012
* - ровесники поймут