мадам Дэни начала вести дневники
в ее сорок восемь лет там есть о чем написать
о чем выписать выплакать вымолить вышкрябать
на кровати
лежит слегка пожелтевшая, выплаканная тетрадь
формата А4 по две строки
мадам Дэни боится ее открывать.
мадам Дэни вот уже двадцать семь лет как живет в ничью
у нее расписано все по плану: завтрак, поход к врачу
ее муж лет десять назад начал ей изменять
хотя так безумно ее любил
потом запил. теперь больной и старый, выбившийся из сил
на ее плечах лежит тяжестью непосильной.
и каждый вечер, уложив его спать
мадам Дэни думает: Господи, кто же тебя просил?
а потом вспоминает, что она.
мадам Дэни пишет в своем дневнике: я стара будто мне сто сорок три
мадам Дэни молится каждую ночь - умри, умри
она пишет: как я хочу, чтобы он исчез
он мне так омерзителен, господи, если бы
я знала, какой обернется он мне обузой
старым, дряхлым, вонючим, нелюбимым грузом
надоевшим занудой, несмышленым старикашкой, чужим человеком
разве жила бы я с ним эту четверть века?
дорогой дневник, я уставшая больная старая не по годам калека...
мадам Дэни пишет: я вчера нашла старые вещи
в желтоватой коробке, под журналами для престарелых женщин
и вот теперь я боюсь смотреть на них - все резче
во мне просыпается память, в затылок хлещет
из белой тетради-папки формата А4.
у мадам Дэни в чашке горячий кофе стынет
и она продолжает писать в слишком настырных
линиях
нового дневника:
у меня в жизни все пошло совсем не так
как я все это представляла.
я мечтала
что выйду замуж за того, кто любит меня
лелеет, боготворит
рожу от него детей
(мадам Дэни, собственно, и хотела ради этой затеи
окольцевать как можно скорее кого-то, а не пожить
еще немного в свое удовольствие)
только муж почему-то верность свою пропил
впрочем, это мелочи, по сравнению с тем, что у меня внутри
там столько лет что-то жжет безумно и больно горит
у меня там как-будто бесится что-то недосказанное о любви.
мои дети выросли и погребли
мои надежды на самоотдачу им
мои бесконечные беспокойства о них
они выросли и уехали каждый по своим
новым домам
а я здесь одна
и я не знаю
как не сойти с ума.
мадам Дэни кажется, впервые за столько лет
позволила себе сбросить груз придуманных эполет
позволила себе выплакаться, выговориться, выдавить этот след
из себя наружу.
этот ужасный след, что так долго прожигал ее изнутри
у мадам Дэни выжжено на груди
двадцать тысяч медных монет
на которых почерком полузабытым выгравировано "не нужен".
у мадам Дэни своя личная старая ненужная никому трагедия
что лечит ее, что бьет ее каждый день под дых:
ошибка миллионов глупых больных
ошибка многих расчетливых молодых
выбирать заживо
свою смерть.