захлебываясь в противоречивых эмоциях,
раздираемая сомнениями и болью, от осознания
того, что изменить ничего не дано,
посвящаю Северусу Снейпу - моему самому
любимому преподавателю зельеварения в надежде,
что петли во времени случаются, и все может быть
совсем по-другому. Просто - мы не знаем об этом.
"Женщина, убившая Добби и Северуса Снейпа,
не имеет право на уважение" (с. Я)
В тебе я узнаю себя.
Частично. Слово отблеск в темноте.
Такие же стремления, судьба…
И одиночество в звенящей пустоте.
И гордостью расправленные плечи,
Летящая походка – «Отойди!»
И боль, кипящая под вечер,
И жалость с горечью кричащая «Умри!»
И резкие слова, как кислота,
Сжигающие веру на своем пути.
И в сердце – снова ночь и чернота.
Молчанье снова умоляет: «Уходи!»
И с каждым днем становится сложнее.
Тебе – играть, а мне – терпеть твой бред.
И с каждым днем – больнее и сильнее –
Бьет как наотмашь фраза мне во след.
И с каждым днем в пучину – глубже, крепче!
И каждый день – как бой последний, час!
И каждый день – ухмылка жестче, резче…
И, кажется, расплата ожидает Вас…
И, знаю я, Профессор, Вы могли бы
Поспорить с теми, кто придумал эту ложь.
Но… Так же проще… По-английски вдруг ушли Вы…
Песок в глазах, а в сердце – снова нож.
Возможные реальности Вы стерли,
Нам не вернуть Вас вновь назад.
Ах, сколько способов! Какие были роли!
А мы слепы. Все также, как и год назад.
Под Вашей строгостью суровой
Увидеть не смогли того, кто был готов
Пройти весь Ад – опять, по-новой,
Чтобы спасти ничтожных маленьких глупцов.
Вам не было прощенья и признанья –
Вас обвинили те, кто Вас не знал.
Не ждали Вы впоследствии раскаянья,
Ваш образ никого не впечатлял.
Вы не терпели трепета людского,
Вас термин «милый» зверски раздражал.
Ваш образ создан был для действия иного,
Ваш холод теплоту не подпускал.
Ну а теперь… Лишь камень на могиле.
Он сер. И холоден. И молчалив.
Профессор! Если бы могли мы…
А впрочем….
Опускаюсь рядом я без сил….