Следом

Она пришла, она пылала
- Зачем ты мучаешь меня,
Зачем, зачем – она сказала
- Я больше не люблю тебя.
Она стояла и смотрела,
Гнев серебрил ее глаза,
Она, еще, сказать хотела,
Вдруг повернулась и пошла
Походкой четкой и упрямой,
Достоинство, в груди храня,
Она решительно шагала,
И восхитительной была.

Я оценил, смотря во след,
Для удивленья мало надо,
Она воинственно шагала…
И возвращения ей нет?

Скорей от скуки, и безделья,
Поплелся следом я за ней,
На уязвленном отдаленье,
Без мыслей, словно пес ничей.
И в этом было развлеченье,
Я оторвал листок с куста
- Должно возникнуть бы мученье,
Но в ноздри брызгала весна.
Должно быть тягостно мученье,
Оно должно сжигать меня,
Как леденистое свеченье
Утратой горечи свербя.
Ушла, уходит наслажденье,
Уходит мир, в котором я
Нашел минуты упоенья,
И потерял всего себя.

Забавно, но поет душа,
Не ощущая миг потери,
Пора пришла, прошли капели,
Печаль уходит со двора.

Подумал, проходя аллеей
- Как благотворна теплота,
Что вид весны куда милее,
Чем истощенная зима.
По-королевски обернувшись,
Красиво шею изогнув,
Пошла быстрей, я, улыбнувшись
Прибавил шаг, слегка, вздохнув.
Вздохнув неясным превосходством,
Как виртуоз в познаньях дам,
Но без ума, пространно просто,
И без сарказма эпиграмм.
Как, может быть, преподаватель,
Который, знает наперед,
Что от чего, кто основатель
И чем закончится урок.
Она как облако светилась
Средь незнакомых, мне, людей,
И так хотелось, так стремилось,
Пройти аллеей рядом с ней.
Но не пошел, себя изведав,
На полумысли запретив…
Придумав, что-то для примера,
Свое намеренье схватив,
Точнее придержав немного,
Что бы заранее остыть,
Волнительность втоптать в дорогу,
И для себя суровым быть.

Но нет, как будто, ни к чему,
Вне воли, все и так смиренно,
Весна колдует совершенно
И тянет клейкостью к плечу.

Аллея кончилась внезапно,
Она замешкалась чуть-чуть,
И оглянувшись воровато,
Опять, продолжила свой путь.
- Ага, похоже, я охотник,
И жертва есть, ей не уйти.
А вдруг спасения не хочет,
А ждет совместности пути?
В движеньях явна – неуклюжесть,
Как будто с чем-то неладах,
Совсем растеряна упругость,
А вот, заминочка в шагах.
Охотник чувствует удачу,
Настырность покоряет дичь,
И «дичь», наверное, заплачет,
И надо бы ее простить,
Вальяжно, чуточку сурово,
Меланхолично, так, сказать
- Да ладно. Верю, что ж такого…
И сухо, коротко обнять.
Довольно милая черешня,
Твой белый цвет – пускай слетит,
Уже не полноводна речка,
Теченье отмель запрудит.
Но, черт возьми – не то решенье,
И меткий выстрел подождет,
Она стыдлива, и смущенье
В разбежку стайкою бредет.
Как может вывести из строя
Случайный, бытовой, сюрприз,
Все изощренности не стоят…
И превращаются в каприз.
Собачки клином пробежали,
У кобелей своя стезя,
Носы под суки хвост совали,
Она же гордою была.

Не зная истины причин
- Абсурдно умозаключенье…
С вершины рухнуло почтенье,
И я, теперь, не господин.

А был расчет вполне удачный,
Ажурный лавровый венок
Покалывал в висок, отчасти
И я вспорхнуть наверно б смог.
Но ничего, пройдя немного
Я стал другое подмечать,
Во мне уснувшая тревога
По-прежнему желала спать.
И это точное знаменье,
Что не обрушит небеса
Ее плохое поведенье,
Моя беспечность и гроза,
Которая, сгущая тучи,
Гнездится в сердце, в кулаках,
Пока внизу, но к круче, круче…
И громыхнется в облаках.
И, уж, тогда, прости черешня
Час откровения придет…
Но злобы нет, есть только песня,
И рядом благостный народ.
Как незатейливо и мило,
Протаивает грудь весна,
Девчонка, что-то накрутила…
Размолвка, это не беда.
Нет не беда, природа млеет,
И бледной зеленью кричит,
Все отболит, и все успеет,
Как правда – жизнь заполонит.

Но, что безмолвствует она,
В ней через край переливает,
Она идет, и проклинает,
Борьбой своей поглощена.

Как бестолково и ненужно,
Зачем воинственный парад…
Но между тем, шагаем дружно,
И каждый в подсознанье рад.
Но, что же там, в головке гневной,
Мне б знать, а впрочем, все равно,
Грызет червяк, я, ведь, не первый,
Пусть первый был, совсем давно…
Совсем давно - ехидный малый,
Как незаметно он пролез,
Слегка крутнулся и оставил,
Точней вспорол, опять, надрез.
Вот здесь бы нужно разобраться,
Схватить за локоть, подойдя,
И в выраженьях не стесняться…
А что она, ответит – Да.
И с отвращеньем превосходства,
Пренебрежительно смотря
Вздохнув, поглубже, прыснет кротко,
Его. Всегда. Но не тебя.
И даже если б не бывало,
Такого с нею никогда,
Она бы искренне соврала
И повернулась бы, пошла…
И правота ее б толкала
От чувств, своих, была б святой,
Она б обманом презирала
- Своей придуманной мечтой.

Пристойный выход - разорвать
Порочный круг напором скорым
И стать хрустально оскорбленным
И не жалеть и не страдать.

Но ненадолго, знаю, хватит
Святого чувства, как огня,
Рассудку Эго не заплатит
А расквитается сполна.
Самообман  не даст покоя
Когда же шелуха слетит,
Мозг распознает пшик покроя
Скоропалительных обид.
И вот игра, в цвету природа,
Ее, я мог бы оскорбить
Оставшись, там, стоять у входа
И только взглядом проводить.
А, что за тем – струна порвалась,
По гулкой улице одна
Кокетка призрачно б скиталась,
Как  запыленная звезда.
Неплохо. Мысль интересна,
Душещипательна она,
И для меня совсем не пресна,
Но кто же - мысль или она.
Возможно, что в сознанье новом,
Она бы счастье обрела,
Какой ни будь «фанфан» бубновый,
Приподнял звездочку со дна.
Отмыл, отчистил от расстройства,
От  прежних надоевших рук,
Стал бы причиной беспокойства,
И встреч, и вздохов, и разлук.

Довольно самобичевать,
Сказать по правде, чем я хуже,
И содержаньем, и снаружи…
Я не желаю отдавать

Ее заезжему бракеру,
Сопернику и наглецу…
Так, что ж петля мне нынче в пору?
Но полагаю не к лицу.
Сей, оборот судьбы печален,
И скольких мучает она,
И сколько с жизнями прощались,
Не понарошку – навсегда.
Судьба сведет – собьется с толка,
В запале руки окропит,
В стогу потеряна иголка,
Но случай, жизнь не повторит.
Одна печаль на космос целый,
Одна, лишь, в черноте луна,
Горящая слюдой бессменной
Кому назначена она.
Как странно – чье-то назначенье,
А выбор свой заклят в рабы,
Случайностей воды теченье
- Предначертание судьбы.
И круг стянулся, наша пава,
Спокойна может восседать,
И ссора для нее забава,
Всевышний будет выбирать.
Но кто ж лукавый вседержитель,
Который ведает всегда,
Души и тела попечитель
Соединяющий тела.

И отказаться – воли нет,
Все противленье – только муки,
Вопрос, к всеведенью науки
Но для меня обычный бред.

Пускай терзаются приятным,
Все теоретики скопцы,
Их рассуждения невнятны,
Ответы же дают юнцы,
Без толкований, песнопений,
В пылу азарта чехарды,
В бреду животных проявлений,
Без слов и всякой ерунды.
Кто помнит ночи излияний,
Кто знает сочности любви,
Все ж не представит показаний,
Телесной этикой строки.
Той настоящей, неразумной,
Как с саблею наперевес
Внедрится ноченькою лунной,
Просунуть жгучий интерес.
Ну, пусть луна и ночь сверкая,
Опустит черней жалюзи,
И будет все для чувства рая,
А поутру, уже, стихи.
На скользкой тропке мирозданья,
Слова, все, в пошлость облекут,
Но кстати будут воздыханья,
И платонический уют.

Но в этом, может статься – суть,
Смешны и вздохи и движенья,
 И скоротечен рай скольженья,
А следом вечность– жизнь  и путь.

Она удачна и удобна,
И это празднества, итог,
В постели будет примадонной,
Вот, только, выучит урок…
Ее изюминки волнуют,
Она волнуется сама,
Но в голове вопрос кочует,
Ужель на веки мне она.
Одна, и выше нету меры,
Любовь до гроба – навсегда,
Но сколько жизненных примеров
- Когда любовь и раз, и два.
По настоящему - волшебно,
Сметая в пропасти снега,
Трактуя каждый раз отменно
Восторженные ей слова.
А жизнь течет, проистекает,
Меняет русло иногда,
И всей водою устремляет
Себя в другие берега.
А, что от старого осталось,
Осока, ряска, да камыш,
И недосказанная малость,
И вопрошающая тишь.
Родник любви до дна исчерпан
И равнодушием молчит,
Усталость вяло чувства лечит
Былого вздох не воскресит.

Уходят мысли и года,
Свой шаг неровно отмеряя
Бесповоротно ускользая
Как между пальцев рук вода.

Да нет же, проще и игривей,
Пришла нежданная гроза,
И дождь изящно шаловливый
Промыл и сердце и глаза.
Светило вышло на приволье,
Роскошней прежнего горя,
Бросая новость к изголовью,
Глубоким цветом янтаря.
Другие краски, обозренья,
Иные в теле голоса,
Таено жданное прозренье,
Влетело в сумраки окна.
Вновь соблазнительно и ново,
Со смыслом жизни на руках,
Спустилась женщина от бога,
Вся в дуновеньях и мечтах.
Спустилось высшею наградой,
За непрощенные дела
Как будто это выстрадано,
За все прошедшие года.

Быть может, в самом деле, так,
Меня привычка в путь толкает,
Инертно к чувству уповает,
Блажь, воспаляя на устах.

Она присела на скамейку.
Встает, решительно стена,
Не влезть в прикрытую лазейку,
Задача не разрешена.
Отвлекся грубым размышленьем,
Она сидит, и вот итог,
Охотник, скованный смущеньем
На плаху мысленно идет.
Собраться срочно – нужен выход,
Не повернуть, не отойти
А мысль закручивает ритм,
Проводит линию пути.
Есть до…внезапного предела,
Возникшего из ничего,
А после – нет, страшиться тело,
Неравнодушие мое.
Врасплох застала, биться нечем,
Я стал считать свои шаги.
 Два чет, три нечет, чет и нечет.
Присесть, или гордясь пройти?
Судьба мне прямо указала.
Шаг нечет выпал – проходи,
Но суеверие замялось,
Шепнул мне кто-то – Погоди.

Под шаг, как пулею приказ,
Налево, смирно – воля свыше,
От сердца гром в ушах, не слыша,
Мой разум обратился в прах.

Присел, она не замечает,
Так нужно, понял, подожду,
Она ж надуманно скучает,
Изображая пустоту.
Предмет подсевший ей не значим,
Она, лишь бровью повела,
Не для нее он предназначен,
Не для нее, и все дела.
Фиаско, глупо, недостойно,
Попался мальчик на крючок,
И тянет рыбка преспокойно
Ко дну пропащий поплавок.
Мне в пору было разозлиться…
Я в локоть душечку толкнул
- Вы разрешите обратиться
- Спросил и мило подмигнул.
- Дурак – язвительно сказала.
-Дурак? Спасибо! Извини!
Она внезапно засмеялась.
Взглянула колко… мы пошли.

Теперь не вспомню миг когда
На разговор переключились,
И как всегда развеселились,
Бредя домой в руке рука.

Подумалось, что был наказан,
Затем из милости прощен,
И оказался, всем, обязан,
И даже, этим, восхищен.
Не получалось сладить с чувством,
Что был по праву обделен,
Теперь же должен, всем, искусством,
Ей доказать – как я влюблен.
А что упрямиться, похоже
Мне целый мир кивает в знак
Того, что всех она дороже,
Что без нее – не жить, ни как.
Но червоточинка скребется,
Засела, где-то вдалеке,
И потихонечку  смеется,
Так, невзначай, и налегке.
И пусть слегка – умнее буду,
С ней жить, еще, немалый век,
Я многое прощу, забуду
- Ведь я хороший человек.

Так вот, в чем  тонкости  мои,
А отступать, ведь, не cмириться,
Победа на терпенье мчится,
Как предзнамение любви.

24.12.11.