О некоторых событиях лучше вспоминать по прошествии времени. А о некоторых лучше не вспоминать.
Было светло и серо, но что-то около трёх. Я переходил перекрёсток, когда рядом остановился чёрный джип. Из него вышел мужчина. Худой, поджарый, подстриженный коротко и даже почти наголо. Он представился и показал удостоверение сотрудника правоохранительных органов. Мне оно показалось странным, потому что я не сумел разглядеть на нём соответствующих печатей. Мужчина предложил мне проехать с ним в ближайшее отделение полиции. Тут уж мне показалось странным вдвойне и я попросил показать удостоверение ещё раз, что называется, опасаясь совершения со мной мошеннических действий.
В этот момент ум сыграл со мной самую злую шутку. Ведь печать там действительно была, но я уже настолько уверовал в худший сценарий, а мужчина настолько не вызывал доверия, что ехать я с ним не хотел, а в удостоверение не верил. Когда он схватил меня за руку, мне стало совсем уж не по себе. Завязалась словесная перепалка, она переросла в потасовку. Он сделал подсечку, и я рухнул каменным грузом. Бутылка дешёвого столового вина разбилась вдребезги. Медвежьи объятия сомкнулись вокруг моей шеи. Воздуха стало мало. Я посмотрел в небо. Там парила одинокая чайка Васильевского острова, мимо шли старые и молодые люди. Никому не было дела. Лишь какая-то женщина кричала откуда-то, что сейчас позвонит в милицию, а мой душитель ей - что он сам милиция; да ещё простой питерский мужик остановился спросить что случилось. А потом он пошёл дальше. Я засмеялся. Ни страны, ни погоста не хочу выбирать, на Васильевсий остров я приду умирать...
Приехал наряд. Мне дали подняться. Хорошо, когда чувствуешь землю. Меня повели к патрульной машине. Всё было как во сне. На мне застегнули само затягивающиеся наручники. И машина тронулась. А потом товарищ лейтенант схватился за наручники и стал оттягивать их вниз, приговаривая, что он мне не следователь, и что я у него признательную подпишу хоть в чём. Хоть в убийстве Кеннеди, хоть в краже ключей от танка. Так весело ему было. Как деревенскому мужику на ярмарке.
Второй смотрел на дорогу, ему было не до меня. Я вообще-то не мужественный человек. Кровью наливались мои кисти, а порез на руке ещё не зажил поныне. Я кричал от боли, а мне было очень больно, и судорожно думал, что у меня отрицательный баланс на мобильном, и что в пять меня ждут к ужину китайские друзья. И всё это было минут 7, а я думал, что прошёл год.
Но вот меня привели в отделение.
- Смотри,- сказал товарищ лейтенант, пытаясь расстегнуть наручники,- что-то сломалось. Ну, если я тебе скажу, что пилить придётся, ты как, не расстроишься?
Сказал и засмеялся. Весёлый человек. Потом меня пристегнули к двери с наставлением:"Не шурундись, они само затягивающиеся, если что",- и бросили вместе со стариком-выпивохой, сидящим на кресле. "Тебя за что?"- спросил он, шмыгая носом. Я не ответил. Потом вышел дежурный, выпивоха стал препираться с ним и его поместили в камеру. Я снова остался один.
Наконец, вышел мой рок. Меня отстегнули и попросили пройти от стены до стены. Зачем-то спрашивали есть ли у меня кроссовки. Проверили мои документы. А потом поняли, что не тот. Хорошенькая примета для грабителя - высокий и в пуховике. Полгорода подойдут. Точно.
Со мной провели "разъяснительную беседу". А потом тот же наряд подбросил меня до моего дома. Люди оказались милые. Весёлые. Рассказали, что будут получать тысяч 16ть по факту реформы, и про Нургалиевасказали:"Этот человек идиот. Ну потому что разве может не идиот сказать, что он победил коррупцию? Да её ещё с Римской империи победить не могут, а этот победил". Вот такой вот охват. А ещё, что у них не у всех есть даже удостоверения, а у некоторых только справки с печатью. Реформа полиции же. "Что ж я тебе, в толпе что ли справку показывать буду? И форму что ли всё время носить? Да я подойду да и всё... А я тебе скажу в чём беда, что дураки - там - считают, что удостоверение секретный документ. Вот граждане и не знают как оно выглядит".
Спасибо и на этом. Как на съёмках сериала "Глухарь". Но вот, что я думаю, не вдаваясь в юридические тонкости дела. Что-то ведь не так, если законопослушный гражданин не верит правоохранителям. Если первая мысль, когда он видит человека с удостоверением, что с ним хотят сделать что-то не то. И что с ним действительно что-то не то делают. Значит есть какой-то очевидный непорядок в исполнительных практиках этого административно-политического режима. К Сивиллам не ходи. Значит что-то не так и в поведенческих практиках самих граждан.
А жалко бутылку вина. Но хоть батон остался.