Запестреть бы дождем, пропускающим через себя
трубы старых домов, бледность лиц, бесконечность асфальта
и кусочек зимы, пригвожденный к окну декабря,
и больного листа над проспектом последнее сальто,
штриховать все подряд, по косой нарезая мосты
как французский багет, загоняя прохожих в кофейни,
понимать, что и здесь постулаты природы просты,
и Садовое — это, наверно, почти что Литейный.
Проходить наугад, будто город знаком, сквозь людей,
постараться не думать, что это чужая планета
и один из чужих по природе своей декабрей,
и чужое, увы, не кончается вовсе на этом.
Незнакомой душе объясняя, — что в сущности зло, —
каждый винтик себя, ударяться в холодные стены,
и считать — если жив, безусловно, еще повезло,
рассуждать: если мертв, то и жизни не жаль совершенно.