Кто-то пьянён влажным ветром сильнее, чем влагою винной.
Сжало скульптурным кольцом тяжелым и сердце, и кровь.
Воздух бесплотный так горек и душен, он мучит незримо:
Ни шелохнуться, вдоль тела — туго натянут остов.
Сумрак, струящийся по мастерской, мне не дарит покоя;
В волнах бескровных и белых заживо голос застыл.
Я изваяние, чудо не мёртвое и не живое.
Веки, что вехи веков, укрыла античная пыль.
Судороги так страшны, это каторжный гнёт. Столь жестоко
Скован мой стан и тоскою отягощён каждый стон.
Цеженный шторами свет бьёт в изъян: красота одинока.
Чьё я творение? Где же ты, где, мой Пигмалион?
Мастер мой, вытащи из заточенья молитвами, милый!
Зябко, хоть ветер горяч и ласков. Как замкнутый круг:
Стянуты губы и стянуты руки, иссякли все силы —
Немощна. Губы не знают губ, мир так пресен и груб —
Кто-то пьянён винной влагой сильнее, чем влагой зефира.
Смысл ли есть в совершенстве? Быть драгоценною, но
Только ничьей, быть прекрасней Венеры и звонче кифары —
Обожествленной не быть никем. Мне без тебя всё одно.
Я изваяние, статуя. Вьются ввысь стаями песни,
Только моя неслышна остаётся. Где же ты, где?