Я записалась наблюдателем на выборах в Государственную Думу 4 декабря 2011 года от Яблока. Сын Виктор тоже. Мы решили записаться на один участок, подменяя друг друга. В 7.30 я была на участке №471. Там были заняты установкой и опечаткой стационарной и переносных урн. Стала проверять альбомы. Не сразу поняла, что на заклейке узелка бечевки, прошивающей один из альбомов, нет печати. На нем несколько последних листов (от 3 до 5) были пробиты дыроколом близко к краю, мм 2 в виде перфорации. Я обратила на это внимание председателя комиссии. Он сказал, что ведь держатся листы, и стал их быстро листать назад, не раскрывая страниц. Остальные листы ближе к началу были прошиты нормально, имели всего 2 дырки, расположенные далеко от края. Печати не было. Именно этот альбом со списками жителей отдали за столик у окна. Ни один альбом не имел указания количества прошитых страниц и количества записанных там избирателей. Мне в спешке показали первую партию бюллетеней. На участке было 3 стола с адресами.
Когда разбиралась с подозрительными последними листами в альбоме, вошла группа людей, утверждающих, что они идут на работу и им нужно срочно проголосовать. Особенно раскричался один из них, крупный мужчина лет 50. Я удивилась его горячему желанию срочно проголосовать, так он орал. Потом я поняла, что это было договорено заранее, чтобы не дать возможность наблюдателю тщательно проверить альбомы и бюллетени. Когда первые посетители ушли, было 7.57. Председатель вслух удивился, чего они раскричались, ведь еще 3 минуты до открытия, а голосование должно было начаться в 8.00.
Позже прибыла целая делегация из районного руководства ЕР во главе с молодой интересной брюнеткой, высокой и стройной, со свитой в несколько человек. Это была руководитель районного отделения ЕР Антонина Дмитриевна Стороженко. Принесли пакеты с едой для избирательной комиссии. Были очень встревожены, все время шептались с председателем. По-видимому, результаты опроса проголосовавших показывали очень низкий процент за ЕР. Стали собираться носить бюллетени по домам. Предложили пойти по домам мне, но я отказалась. Попросила пойти молодого наблюдателя от коммунистов, но он сказал, что ему велено не отлучаться. Тогда я попросила наблюдателя от ЕР Валентину Петровну, которая со мной работает в Совете ветеранов. Она пошла. Ей 81 год, ее таскали по 4-м этажам наших домов без лифта. Она устала и разносили бюллетени уже без нее. При ней ни один из стариков не проголосовал за ЕР. Были приготовлены 3 урны, потом звонили и просили прийти к ним, их записывали, но больше не пошли. Я, как член Совета ветеранов, всегда на выборы подавала заявки на лежащих, но к ним никогда не приходили. Потом я поняла, что эти фамилии были использованы для приписок, и в этом году решила не подавать списка. Но меня в этот раз и не просили. Списки составлялись Собесом, и девушка, собесовский работник, ходила с ними по квартирам вместе с заместителем председателя.
Сразу с начала работы избирательного участка я стала отмечать палочками входящих для голосования,чтобы знать точное число голосовавших. Ко мне присоединилась Валентина Петровна, наблюдатель от ЕР. Пришедший наблюдатель от ЕР молодой мужчина стал шипеть на нее, зачем она отмечает. Он ругал её, что она пошла с переносной урной, хотели, чтобы я ушла. Ему не понравилось, что она разговаривает со мной и с наблюдателем от коммунистов, и они поспешили от нее избавиться, вызвав в районное отделение ЕР.
Последний стол, стоящий у окна, среди жилых адресов имел адрес 1 Хорошевский проезд 5. Такого жилого дома нет, есть дом 5 корп.4 на карте, но он не жилой. За этот стол направлялось большое количество молодых людей, которые показывали паспорта, имеющие на обложках наклейку в виде круга, в центре которого цифра 11 красного цвета.
Сначала выдали на все столы по 50 бюллетеней, потом я подошла, и узнала, что следующая партия была выдана за крайний столик без моего наблюдения. Это меня очень удивило, т.к. жителей в жилых домах не много: 36А,36Б,32 по Хорошевскому шоссе. Когда я спросила, почему так много бюллетеней ушло именно у стола с этими адресами, мне сказали, что там военная организация и их всех заставили проголосовать у нас. Но в таком бы случае у них бы были открепительные талоны и они бы подходили к другому столу. Сначала я только удивилась яркой картинке на паспортах, подумала, что паспорта похожи на иностранные, но потом эта картинка стала мелькать часто. Шли по одному, по два и по три человека, один за другим. Жителей жилых домов я знаю, т.к. работаю в Совете ветеранов первичной организации, их было сразу видно. Я стала присматриваться к этому столу у окна, сидящая там молодая женщина, член комиссии, заметила мой пристальный взгляд, и попросила молодого человека, стоящего перед ней с помеченным паспортом, встать так, чтобы загородить от меня стол и ее. Она вписывала на последних страницах данные паспорта, давала бюллетень, голосующий шел в кабинку, затем опускал листок в урну. Все очень пристойно. Один из этих людей опустил бюллетень, и быстро ушел, оставив бюллетень не провалившимся в урну. Я это заметила, заместитель председателя тут же подскочил к урне и демонстративно толкнул застрявший бюллетень. Все сидящие за столами засмеялись. Только намного позже я поняла, что это был вброс, бюллетеней было слишком много, поэтому они застряли. Она вместе с записью давала обладателю паспорта с наклейкой прозрачный пакетик со вложенным в него календариком, так мне показалось, что это календарик. Только недавно я догадалась, что это были подтверждения для участников карусели, что они побывали на участке и проголосовали, для оплаты их неправедного труда.(Приходилось издали наблюдать, не подпускали близко, объясняя, что я могу увидеть паспортные данные и фамилии. Это смешно, я работаю в Совете ветеранов первички именно этого квартала и знаю паспорта и фамилии ветеранов. Я думала, что это лежат подарки для впервые голосующих). Потом увидела, как прятали этот пакетик в карман эти «военные», смахивающие на гастрабайтеров с юга. А когда еще перед голосованием их выкладывали члены комиссии, то как-то оглядывались. Именно попытка скрыть что-то навела меня на мысль о противоправных действиях. Я хотела подойти ближе к крайнему столу, но меня не подпустил председатель избирательной комиссии. Я заявила, что идет фальсификация и стала писать жалобу на противоправные действия члена комиссии, но меня срочно выгнали. Тревожным голосом председатель крикнул, чтобы все срочно подошли к нему. Собрались и проголосовали за мое удаление, но несколько человек рук не подняли. Председатель заявил, что большинством голосов я изгоняюсь из участка. Я потребовала зафиксировать мою жалобу и вручить мне постановление о моем прекращении наблюдения. В бумаге он написал, что решение принято единогласно, это я только дома узнала, когда в очках прочитала бумагу. Я спрашивала, как фамилия этой дамы, нарушающей закон, мне отказались сообщить. Председатель сказал, что он за все отвечает. Она сразу ушла, и села на ее место другая. Я сказала, что сфотографирую ее, но вынимать фотоаппарат там вообще категорически запрещалось. Позже я узнала, что моему сыну, тоже наблюдателю от Яблока, сменившему меня, председатель объяснил мое удаление с участка тем, что я фотографировала, что является абсолютной ложью, я только пригрозила ее сфотографировать, хотя она убежала в другое помещение сразу же после моего возмущения ее действиями.