ЧАСТЬ ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.
ОСАДА.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
У ГОРОДА.
Когда была захвачена Галата
То гавань вмиг заполнил светлый флот,
И корабли на парусах крылатых
Как будто листья ветер принесёт.
Ободрены все славные бароны,
Тем что победа Господом дана,
Вино победы, в этот день рождённой
Хотели в этот час испить до дна.
И все тогда благодарили Бога,
За то, что он победу им послал,
Порой, судьба и к ним бывала строгой,
Но найден пусть средь жизни вечных скал.
А жители чарующего града,
Расстроенные пораженьем тем,
Не ждали больше от судьбы награды,
Лишь только больше боли и проблем.
Так, видно, было суждено Всевышним,
Кому победа светлая дана,
Кому же никогда не будет лишним
Бокал утраты горького вина.
На Бога никогда роптать не надо,
Он видит всё средь жизненных теней,
Он сам дарует вечные награды
Тем кто душою Верует сильней.
И здесь собрались все Христовы силы,
Их греет Вера, как огни костра,
О том, что дальше здесь происходило
Тебе, читатель, рассказать пора.
ГЛАВА ВТОРАЯ.
УТРЕННИЙ СОВЕТ.
Как только постучался день иной[1],
Собрались для совета все бароны,
Решить что делать с городской стеной[2],
Как осаждать её определённо.
Как наступать им: по воде морской.
А, может осаждать тот город с суши,
Им важно всем узнать, читатель мой,
Как этот город должен быть разрушен.
Говорено там было много слов,
И каждый говорил о том, что надо,
О том как сам был осаждать готов
Тот чудный град, что расположен рядом.
Венецианцы говорили там,
Что лучше осаждать тот город с моря,
И смогут светлым послужить делам
Те лестницы, что установят скоро.
Французы же твердили, что они
Гораздо проще град захватят с суши,
У них есть кони и господь хранит
Тех, кто священной Веры не нарушил.
Тогда решили на совете том,
Венецианцы – с моря осаждают,
Французы – с суши, словно божий гром,
Как будто кара за грехи без края.
Вот так совет закончился опять,
Пусть победит, кто верою сильнее,
О том, как смогут этот бой начать
Нам новая глава сказать сумеет.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
ДАЛЬНЕЙШЕЕ ПРОДВИЖЕНИЕ.
Здесь прожили они четыре дня,
На пятый день[3] идти решили смело,
Лишь только Веру и Любовь храня,
Надеясь совершить святое дело.
Опять бароны двинулись в поход,
В порядке том, что нами обозначен[4],
Пусть новый день им Счастье принесёт,
Я знаю, что не может быть иначе.
Все двинулись вдоль берега тогда
И рядом гавань, что всего милее[5],
Поёт им песни нежные вода
И ветер их своею лаской греет.
Вот до дворца прекрасного дошли,
Который все Влахернским называли[6],
Он красотою их пленял вдали,
Но вот остановились здесь едва ли.
Они спешили, с ними милый флот,
Он каждый час был на виду отряда,
Но только гавань кончилась и вот,
Остановиться всем матросам надо[7].
А рыцари опять должны идти,
Стоять у Веры и Христа на страже,
О том, что здесь должно произойти
Пусть новая глава сейчас расскажет.
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ.
ЮСТИНИАНОВ МОСТ.
Дошли они до славной речки той[8],
Которая в большой залив впадала
Так глубока она, любой герой
В ней мог погибнуть, не найдя причала.
Через неё чудесный мост лежал[9],
И по нему войска пройти б сумели,
Но подлый враг об этом тоже знал,
Разрушив мост, как путь к великой цели.
А рядом вовсе не было мостов,
И оставалось только строить снова,
Но каждый руку приложить готов,
Когда в их душах Вера есть основой.
Его чинили день, а после ночь,
И сил своих уже щадить не смели,
Спешили все, чтобы быстрей помочь
Святым отрядам быть у светлой цели.
На день другой вооружилась рать[10]
И по мосту прошла, судьбой хранима,
Стремясь всю жизнь для Господа отдать,
Храня в душе Христа святое имя.
Из города никто не выходил,
И нет сопротивленья для отряда,
Пускай у них во много больше сил[11],
Считали все, что битвы здесь не надо.
Вот так среди сомнений и невзгод
Всё дальше продвигались наши люди,
Пускай глава, что нас сегодня ждёт
Расскажет нам о том, что с ними будет.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
НОВЫЙ СОВЕТ.
Тогда совет они опять созвали,
Чтобы решить, где встать они должны,
Чтоб лютый враг не причинил печали
И были вместе Божии сыны.
Бароны долго обсуждали это,
Но вот постановить они смогли
И все расположились до рассвета
Меж зданий, что маячили вдали.
Дворец Влахерский находился справа,
А слева был же монастырь святой[12],
Что раньше был Боэмонду[13] по нраву,
Теперь другой его избрал герой.
Там было решено расположиться,
С рассветом же начать свой новый бой,
И рыцари взметнутся, будто птицы,
Над полем, миром, жизнью и судьбой.
Им суждена победа, знаю точно,
Господь не бросит доблестных сынов
И так они пришли порой полночной,
А завтра каждый в бой идти готов.
Так, видимо, давно судьба решила,
А от судьбы так просто не уйти,
Теперь же нужен отдых нашим силам,
Они устали после дней пути.
Пока ж располагаются отряды,
Создав палаток и костров уют.
Тебе, читатель, рассказать мне надо
О месте том, где лагерь разобьют.
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
ВЛАХЕРНСКИЙ ДВОРЕЦ.
Дворец, что все Влахернским величали
Был так красиво, прекрасен и не мал,
Когда Юстин[14], забывший про печали
Свою в нём резиденцию создал[15].
Дворец не окружали града стены,
Но он снискал любовь простых людей,
Он был всегда прекрасен, несомненно
И чаровал лишь прелестью своей.
Здесь дворики, что в мрамор все одеты,
Здесь красота. Блаженство и уют,
Ни для кого уж не было секретом,
В тех двориках и души запоют.
А зал, что облицован ярко алым
И золотом отделан был тогда,
Блистал на солнце сказочным кристаллом,
Сиял в ночи, как яркая звезда.
И вот уже во время Монуила[16]
Дворец тот смело возрождаться стал,
Так, видимо, судьба его решила
И возвела его на пьедестал.
Тогда дворец пленительной красою
Всех чаровал, кто свой лишь бросит взгляд,
Всегда гордившись славою былою,
Что с ним сплелась так много лет назад.
Дворец прекрасный был в то время рядом
С холмом, где разместиться суждено
Прекрасному и милому отряду,
В тот час, когда вокруг сосем темно.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
МОНАСТЫРЬ КОСЬМЫ И ДОМИАНА[17].
А слева монастырь стоял известный,
Что создан был в далёкие года,
Пускай о нём вовек не смолкнут песни
И не погаснет светлая звезда.
Тот монастырь построен был Павлином,
Который с Феодосием дружил[18],
Но как известно мне из книг старинных,
Попал в опалу тот, кто сердцу мил[19].
Но монастырь воздвигли, как не странно,
В нём создан патриархии престол,
И вот при патриархе Иоанне[20]
Здесь царственный собор произошёл.
Потом во времена Юстиниана
Тот монастырь был перестроен вновь[21],
Он будет возрождаться неустанно,
Пока жива и Вера, и Любовь.
Пускай его разграбили авары[22],
Но монастырь тот восстановлен был,
Средь тяжких войн и неземных пожаров
Тот монастырь держался что есть сил[23].
Потом его так часто применяли
Для ссылки тех, кто неугодным стал[24],
Но только позабудется едва ли
Тот монастырь, что для души причал.
И вот уже во время Михаила[25]
Здесь церковь восстановлена была,
Но только снова вражеские силы
Придут, неся так много бед и зла[26].
Здесь кипрский иерарх страдал когда-то,
Но только патриархом избран был[27]
И это место будет вечно свято
И не погаснет блеск его светил.
Теперь здесь наши рыцари стояли,
Чтобы вступить с врагами в страшный бой,
Их ждут победы, или же печали,
Узнай, страницу новую открой.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ.
РАСПОЛОЖЕНИЕ ВОЙСКА.
И на холме раскинуты так скоро
Большая часть палаток и шатров,
А войско скоро станет приговором
Для тех, кто покориться не готов.
А город славный возвышался мило,
По суше очень протяжённым был[28],
Вот здесь остановились наши силы,
Готовясь к битве в час дневных светил.
Одни ворота осаждать сумели[29],
К другим ещё не проложили путь,
Но всё равно они достигнут цели,
Тот город захватив когда-нибудь.
Венецианцы с моря подступали,
И лестницы поставили в тот час[30],
Забыв про все тревоги и печали,
Надеясь победить на этот раз.
Готовы мангонье и камнемёты
И ждёт рассвета вся Христова рать,
Но только душам грустно отчего-то,
Ведь многим жизни суждено отдать.
Но все должны страдать во славу Бога,
Храня Любви и Веры благодать,
Пускай судьба, порой, бывает строгой,
Но только в бой пойдут они опять.
Ну а пока же суждено томиться
Им в ожиданье боя среди дня,
Пускай расскажут новые страницы
О тех, что были здесь, добро храня.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
ДЕЙСТВИЯ ВРАГОВ.
Но войско не оставили в покое,
В тиши ночной и даже в свете дня
Враги, опять замыслив дело злое,
Шли к лагерю, лишь ненависть храня.
Здесь вылазок коварных было много,
Но выстоял тот боевой отряд,
Не отступил он с избранной дороги
И пострадать за Бога каждый рад.
Орудия очень строго охраняли
И лагерь охранялся день и ночь,
Враги мечтали причинить печали
И рать Христова поспешила прочь.
Но только это вновь не выходило,
Пусть даже семь попыток в день один,
Но выстояли те святые силы,
Где каждому Всевышний господин.
Враги попытки снова принимали,
Но тот отряд сумел отбросить вновь,
В их душах только Вера крепче стали,
А в сердце, как огонь живёт Любовь.
Вот лучшее оружье, это точно,
Враги не смогут чувства усыпить,
Но среди дня, ни в тишине полночный
Не рвалась с Богом тоненькая нить.
Им выстоять в то время было надо,
А тот кто выжил тот и был герой,
О всех невзгодах светлого отряда
Хочу я рассказать в главе другой.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ.
НЕВЗГОДЫ.
Так знай, читатель, люди, что сумели
Дойти сюда средь бури и невзгод,
Казалось бы, своей достигли цели,
Но только враг им снова боль несёт.
От лагеря не могут отдалиться,
Чтобы себе провизию найти,
Но только Вера – светлая царица
Спасала их на жизненном пути.
Пускай у них и пищи было мало,
Лишь только солонина и мука,
Но только чернь в тот час не возроптала,
Сказав: «Хвала, что живы мы пока».
Они бы мяса вкус забыть успели,
Когда б не убивали лошадей,
Вот так и выживали, в самом деле,
Те рыцари, что всех других верней.
Здесь пищи было лишь на три недели[31],
А дальше смерть голодная ждала,
Но все священной Верою горели
И не держали в своём сердце зла.
И были все в опасности великой,
Ведь греки превосходят их числом,
Они, порою, их пугали криком,
Победным кличем, что давно знаком.
Вот так тянулись долгие недели,
На наступленье не решалась рать,
О том же что придумать в ней сумели
Хочу тебе сегодня рассказать.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ.
УКРЕПЛЕНИЕ ЛАГЕРЯ.
Но с этим что-то нужно было делать,
Чтоб укрепить тот лагерь посильней,
Тогда отрядом всем решили смело
Остаться здесь на очень много дней.
Решили укрепиться в месте этом,
Поставив самый добрый палисад,
В том для баронов не было секрета,
Им нет уже давно пути назад.
И балками весь лагерь укрепляли[32],
Чтоб злобный враг в него войти не смог,
Не для того в чарующие дали
Позвал войска наш Всемогущий Бог.
Им пораженья от врагов не надо,
А лишь победа светлая нужна
И рыцари, что оставались рядом,
Должны испить её вино сполна.
А это значит, надо потрудиться,
Чтобы атаки вражьи отражать,
И дни летят, как будто божьи птицы,
Храня судьбы извечную печать.
С чудесной быстротой менялись даты,
Не остановишь времени полёт,
А тот, кто Веру сохраняет свято,
Тот к Счастью и Любви свой путь найдёт.
Так создана у лагеря отрада,
Что защитит его от злых врагов,
Но о делах врагов сказать мне надо
И опять я их в главе готов.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ.
НОВЫЕ АТАКИ.
Пусть лагерь укреплён, но то и дело
Отряд врагов вступить желает в бой
С войсками, что сражаются так смело
За Веру в Бога и венец святой.
Враги им досаждали постоянно,
Что рыцари не смели продохнуть[33],
Но только Бог всегда врачует раны
Того, кто поспешил в далёкий путь.
Но те, кто были в лагере далёком,
Врагам своим способны дать отпор,
Пускай теперь тебе расскажут строки
О том, как был отряд и смел и скор.
Они врагов нападки отражали,
Скорее их отбрасывали прочь,
Сражались без обиды и печали
При свете дня и даже в злую ночь.
И каждый раз враги несли потери,
Теряли много собственных людей,
Ведь тот, кто постоянно в Бога верит
Спастись сумеет среди жизни дней.
Тогда враги ещё не понимали,
Что сила Веры высшая из сил,
И победит все беды и печали
Лишь тот, кому Господь для сердца мил.
Летели дни, слагаясь здесь в недели,
Но Вера до сих пор в душе жива,
О том, как греков отразить сумели
Пускай расскажет новая глава.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ.
ВЫЛАЗКА ГРЕКОВ.
Теперь же рассказать, читатель, надо
О вылазке, что всех других сильней,
О действиях огромного отряда
Среди военных и жестоких дней.
Бургундцы были в этот час на страже[34],
Вполне достойно долг исполнив свой,
Они стояли, и не знали даже,
Что их труды окупятся с лихвой.
Из города же войско выступало
В нём лучшие из греческих вождей,
Там рыцарей достойнейших немало,
Читатель мой, запомнить то сумей.
А в лагере увидели ту силу
И ринулись на них в жестокий бой,
Их божья власть той силой наделила,
Что перед ней отступит враг любой.
Вот греческий отряд прижат к воротам
И отступил при виде наших сил,
В то время смертью храбрых умер кто-кто,
Кого то же святой отряд пленил.
Со стен своих в них камни полетели
И умереть здесь многим суждено,
Они добиться не умели цели,
Не пить победы сладкое вино.
Так бой прошёл и долго не остынет
В чудесных душах светлой схватки пыл,
Теперь же рассказать мне нужно ныне,
Кого отряд святой в тот час пленил.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ.
КОНСТАНТИН ЛАСКАР[35].
В то время был захвачен воин милый,
Чудесный воин Константин Ласкар,
Ему всегда судьба благоволила,
Он был тогда не молод и не стар.
О нём в то время ничего не знали,
Он силой отличился уж потом,
Снеся обиды, горе и печали,
Он защищал свою страну и дом.
Но это будет далее, пока же,
Он, как и брат[36], ничем не знаменит,
Потом он будет здесь стоять на страже,
Храня свою страну, как верный щит.
Он был захвачен в тяжкую минуту,
Когда под ним прекрасный конь упал,
Вот так судьба, порой, решает круто,
А судьбы пляшут вечный карнавал.
Он был пленён, его отпустят скоро
За выкуп тот, что люди соберут,
Пусть он пленён, но он не знал позора
И как король он содержался тут.
Он пленным был, забудем же об этом,
Нас ждёт с тобой пленительный рассказ
И песня сердца снова не допета,
Про пленника услышим мы не раз.
Теперь я расскажу о той утрате,
Которую отряд сумел понесть,
Потери были и в Господней рати,
Погиб Шанлит - отряда ум и честь.
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ.
ГИБЕЛЬ РЫЦАРЕЙ.
В боях отряд познал потери тоже,
Призвал Господь возлюбленных сынов.
Пускай до Рая путь он им проложит,
Теперь я описать их смерть готов.
Послушай же, известный рыцарь милый,
Любимец богом герцог де Шанлит,
Найдёт в походе вечную могилу,
Но он отряд от боли защитит.
Погибнет сам, но только не сумеют
Пройти враги в прекрасный дивный стан,
Кто Верит в Бога тот всегда сильнее
И от Любви к нему душою пьян.
Итак, Гийом Шанлит погиб так скоро,
Один лишь камень в голову попал
И стал судьбы извечным приговором
Средь мира, что велик и очень мал.
Погиб тот рыцарь, не случится чудо,
Его не встретим мы, читатель мой,
Но помнить я о нём всё время буду,
Ведь он – похода доблестный герой.
Он будет рядом с нами постоянно
В часы побед и средь простых невзгод,
Душа его исчезла средь тумана,
Но только память до сих пор живёт.
Вот так и потеряли наши силы
Того, кто всех прекрасней и милей,
А что же дальше там происходило,
Читатель мой, узнать о том сумей.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ.
ЭСТАШ ДЮ МАРШЕ.
В тот час сраженье отзвучало,
Враги отброшены и вот,
Пусть смерть здесь встретили немало,
Но Вера всё равно живёт.
И вот тогда пришёл к отряду
Анри[37] прекраснейший вассал,
Его же описать мне надо,
В победу вклад его немал.
Его Эсташем называли,
Он был прекраснейший барон[38],
Он не сумел прити вначале,
В том был своей судьбы закон.
Он гамбизон[39] носил на теле
И каску[40] на главе своей,
Покажет он себя на деле,
Читатель, слышать то сумей.
Свой щит надел он через шею
И поспешил в кровавый бой,
Врагов он множество рассеет
И сдержит натиск он любой.
Но здесь ни дня не проходило,
Чтоб греки не напали вновь,
Но вот спасала наши силы
Надежда, Вера и Любовь.
Они – всех наших дней основа,
Добра и радости печать,
Теперь же я о битве новой
Тебе желаю рассказать.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ.
НОВАЯ БИТВА.
Враги сдаваться не хотели,
Они в атаку снова шли,
Но только не добились цели,
Лишь скрылись в призрачной дали
И из ворот, что были к югу[41],
Где выше уровень реки,
Идёт отряд и будет туго
Тем, кто с отрядом так близки.
Людей так много потеряли
И наш и вражеский отряд,
Но только вновь назло печали
К атаке новую трубят.
Как много здесь нашли могилу,
Другие просто пленены,
Но только в сердце не остыла
Любовь и Вера, что важны.
Без них никто прожить не сможет,
Лишь тот победу обретёт,
Кому роднее и дороже
Прекрасных чувств святой полёт.
Без Веры нам нельзя, поверьте,
А без Любви и жизнь пуста,
Жизнь без Любви страшнее смерти,
Без Веры жизнь – лишь тень листа.
И люди божьего отряда
Все чувства сохранить должны,
Теперь же рассказать мне надо
Как дрались славные сыны.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ.
СМЕРТЬ ГИЙОМА ДЕ ЖИ.
В той битве много крови было
И смерть немало тел взяла,
Редели все Христовы силы
Средь бед и призрачного зла.
Они нашли свою могилу
Среди боёв святой войны,
О рыцаре простом и милом
Сегодня слушать мы должны.
Гийом де Жи известный многим,
Воитель милый и святой,
Его вела Христа дорога
И он вовек не знал покой.
Всё время в Бога свято верил
И вечно двигался вперёд,
Пускай средь боли и потери
Свой Рай его душа найдёт.
Его стрела врага убила
И умер он без лишних мук,
Скуднели так Христовы силы
И жизни замыкался круг.
Пускай о нём запомнят люди,
И имя вслух произнесут,
Пускай его уже не будет,
Нашёл он вечный свой приют.
Сказал о нём своё я слово,
И слава будет вновь жива,
О силе рыцаря святого
Расскажет новая глава.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ.
ПОДВИГ МАТЬЕ ДЕ ВАЛЕНКУРА.
Так вот же, в том бою кровавом
Матье де Валенкур святой
Покрыл себя великой славой,
Прекрасный, доблестный герой.
Когда враги атаковали
Вскочил он разом на коня,
Достал свой меч калёной стали,
Пошёл, лишь Веру сохраняя.
Он порубил врагов так много,
Что уж никто рубить не смог,
Он проложил средь них дорогу
Без лжи, сомнений и тревог.
И вот тогда враги прознали,
Его не остановишь так,
Решили причинить печали
И тело погрузить во мрак.
Так вот, коня убить сумели,
Когда на мост он забежал,
Но он достиг желанной цели,
Добра и славы идеал.
Стрела врага убить не может
Того, кто яростен и смел,
Того, кто сохранил под кожей
Любовь средь нашей жизни дел.
Я подвиг рыцаря не скрою,
Он стоит очень многих слов,
О том кто Верой жил святою
Я рассказать теперь готов.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ.
ДОБЛЕСТЬ ПЬЕРА ДЕ БРАШЕ.
У тех ворот, что были выше
Тогда случился славный бой,
Пусть целый мир о нём услышит,
Ты, лира, нам о нём пропой.
Пускай скорей услышат люди,
Кто в том бою прославлен был,
Пьер де Браше героем будет,
Тот, что всегда для сердца мил.
Стоял тогда к врагам он ближе
И смог атаки отражать,
Он выстоял и просто выжил,
Но вот враги идут опять.
И он стоял, красой сияя,
Страша всех обликом своим,
Светилась в нём душа святая,
Прогнав из душ неверья дым.
А он всегда молился Богу,
Господь хранил его от зла,
Пускай судьба бывала строгой,
Но только к цели привела.
Врагов он поразил немало
И уваженье тем снискал,
Когда же битва отзвучала,
Он первым славы пил бокал.
Тогда смешались в том бокале
И славы мёд и боль потерь,
Как здесь свой приступ начинали
Хочу я рассказать теперь.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ.
ПОДГОТОВКА К ОСАДЕ.
Атаки продолжались десять дней[42],
Пока был славный приступ не назначен
И рыцари, что всех других сильней,
Решили здесь осуществить задачу.
В четверг был подготовлен приступ тот,
К рассвету уж и лестницы готовы,
А в войске было множество хлопот,
Чтобы войсками здесь собраться снова.
Венецианцы с моря подошли,
Чтоб кораблями нападать так скоро
На город тот, что знали короли,
Что раньше был для Веры, как основа.
Теперь же правил злобный там тиран,
Его скорей изгнать – святое дело
И ради мира, что Всевышним дан,
К осаде приступить готовы смело.
Пусть знали то, что будет тяжело,
Но всё равно пошли во славу Бога
И Ангелов прекрасное крыло
Их охраняло среди битвы строгой.
Они готовы были жизнь отдать
За Веру, за религию святую,
Храня в душе лишь Веры благодать,
А в сердце нежность светлую рисуя.
Но вынужден прерваться я опять,
Чтобы поведать о великих стражах.
О тех, кто должен лагерь охранять
Пусть новая глава теперь расскажет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ.
ОХРАНА ЛАГЕРЯ.
Три боевых отряда из семи,
Которые назначены когда-то[43]
Решили быть охраной, ты пойми,
И сохранить тот светлый лагерь свято.
В часы тревоги и слепой войны,
Никто не знал, что завтра ожидало,
Но были люди Верою полны,
А Вера – это светлых дней начало.
Маркиз[44] хранил со стороны полей
Тот славный лагерь – дом великой силы,
И тот маркиз был всех других мудрей,
Судьба его лишь Верой наделила.
Отряд шампанцев лагерь охранял
От вражеских набегов дни и ночи
Барон Матье[45], как силы идеал,
Своих позиций отдавать не хочет.
Бургундцы тоже охранять должны,
Тот светлый лагерь от врагов кровавых,
Так милые Христовые сыны
Хранили лагерь ради вечной славы.
Такой охраной лагерь обладал,
А это значит, что никто не сможет
Разбить тот лагерь, что совсем не мал
И уничтожить всё, что нам дороже.
Храня Любви и Веры благодать
Всегда они должны стоять на страже,
О тех, кто будет город осаждать
Пусть новая глава тебе расскажет.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
УЧАСТНИКИ ОСАДЫ.
Теперь же мне тебе поведать надо
О тех, кто в бой отряды поведут,
На приступ замечательного града,
Где зло в то время обрело приют.
И нужно победить им в схватке этой,
Прекрасную победу одержать
И песню, что осталась недопетой
Пусть свежий ветер допоёт опять.
Итак пошли наш Бодуэн чудесный,
Граф Фландрии, а также дЭно,
Пускай о нём вовек не смолкнут песни
И быть ему с победой суждено.
И брат Анри пошёл на приступ тоже,
Чтоб брата светлой силой поддержать,
В бою кровавом мноо раз поможет,
Храня в душе лишь Веры благодать.
Луи Блуасский поспешил так скоро
На светлый город, что всегда богат,
Граф не хотел был пленником позора,
Святым огнём горел чудесный взгляд.
И граф Сен-Поль решился с ними тоже
Пойти на бой, куда душа звала
И враг кровавый бдет уничтожен,
Он причинил так много миру зла.
Те рыцари без страха и печали
Пошли на страшный бой без лишних слов,
О том, как штурм великий начинали
Я рассказать тебе сейчас готов.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.
НАЧАЛО ОСАДЫ.
Две лестницы приставили так скоро,
А с моря и могучий барбакан[46],
Но только здесь войска встречала свора
Врагов кровавых англов и датчан[47]
Тогда сражались все что было силы
А бой был продолжительный такой,
Сама природа силой наделила
Того, кто жил лишь Верою святой.
Два рыцаря вперёд метнулись смело,
Оруженосцы тоже были тут
Пусть сыпались на них немые стрелы,
Они не изменили свой маршрут.
И вот они уж на стене, а с ними,
Ещё десяток доблестных солдат[48],
Пускай совсем не ведаю их имя,
Но рассказать о них сегодня рад.
Они сражались за Христа и Бога,
Не страшны им секиры[49] и мечи,
Но в этот раз судьба была так строга,
Читатель мой, молитву прошепчи.
Кто был тогда в священном граде
Собрали силы, отшвырнув отряд,
Они сражались только жизни ради,
Пусть даже в этот раз и победят.
Пускай Господь отбросить их позволил,
Так было нужно среди жизни дней,
Теперь я расскажу о страшной боли,
А ты, читатель, выслушать сумей.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ.
ПОРАЖЕНИЕ.
А горожане силы вновь собрали,
Отбросив тех, в ком Вера не мертва,
Им причинив лишь горе и печали,
Сказав про них позорные слова.
Два пленены, в том есть судьба слепая,
Нам не уйти от божьего суда,
Пускай найдут они свой путь до Рая
И Веру пронесут сквозь все года.
К тирану привели их очень скоро,
Никто из них и слова не сказал,
Лишь посмотрели помутневшим взором
На тех, кто пил победных дней бокал.
А император радовался очень,
Что два героя были пленены,
Вот - вот судьба победу напророчит
И вмиг исчезнут Божии сыны.
Французы приступ прекращали[50],
Не в силах захватить высоких стен,
И были все войска в плену печали,
Что прилетела радости взамен.
Здесь раненых так много и убитых,
Та битва только горе принесла
И даже Бог не стал для них защитой
От боли, от печали и от зла.
Так видимо давно судьба решила,
Но только в силе божья благодать
О доблести венецианской силы
В другой главе хочу я рассказать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ.
ФЛОТ ВЕНЕЦИАНЦЕВ.
Теперь, читатель, должен ты услышать
О доблести, что проявил отряд,
О силе той, что послана им свыше,
Позволь теперь на это бросить взгляд.
Как помнишь ты венецианцы с флотом
Должны были тот град атаковать,
Не получилось с суши отчего-то,
Теперь же в бой пойдёт морская рать.
Вот корабли в то время подоспели,
Готовы здесь вступить в жестокий бой,
Они служить готовы высшей цели,
Назло судьбе предательской и злой.
Собрались здесь галеры, что сильнее
И юиссье, где плыл военный люд,
Пускай Господь их сохранить сумеет,
Даря победу ту, которой ждут.
Нет моряков прекраснее, я знаю
Чем храбрые Венеции сыны,
И корабли летели, словно стаи,
Они сейчас начать свой бой должны.
Они должны служить Христу и Богу,
Тирана победить на этот раз,
Теперь читатель, подожди немного,
О битве той продолжу я рассказ.
Ну а теперь же рассказать мне надо
О доже, что возглавил тот отряд,
Прошу тебя, его окинем взглядом,
Я описать его безумно рад.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.
ВЕЛИКИЙ ДОЖ.
Отряд тот возглавлялся дожем,
Что был в отряде всех мудрей,
Пускай Господь ему поможет
Средь этой жизни серых дней.
Пусть был он стар, но вот душою
Стареть никак он не хотел,
Пошёл в поход на племя злое,
Сражаясь ради светлых дел.
Он был слепым, но сердце знало
И видело острее глаз,
В судьбе он пострадал немало,
Но всё же в бой пошёл сейчас.
Стоял он на носу галеры
В кольчугу ратную одет,
Наполненный добром и верой,
Неся в наш мир чудесный свет.
Держал он знамя пред собою,
Где Марк Святой изображён[51],
Готов он к яростному бою,
Приняв лишь Веру как закон.
Он войско повести сумеет
На приступ города того,
И не было в боях сильнее,
Чем светлой Веры божество.
Теперь же рассказать мне надо,
Как поведёт он в бой отряд,
Победа будет как награда
Для тех, кто в бой метнутся рад.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.
ВЫСАДКА НА БЕРЕГ.
И вот тогда сказал своим он людям:
«До суши помогите мне дойти,
Сегодня днём здесь бой кровавый будет
За город, что мы встретим на пути.
А кто же это делать не желает,
Тот лютой смертью в этот раз падёт.
Позвольте против этой вражьей стаи
Свои войска сейчас вести вперёд».
Так он сказал, галера же пристала
К тем берегам, где рядом светлый град,
Вот это было высадки начало
И вышли те, кто Верой был богат.
И в этот час отправились на сушу
Все те, кто был душой и сердцем смел,
Чтоб оборону горожан разрушить
И совершить немало славных дел.
И знамя Марка выносили тоже,
Как будто символ, что хранит от зла,
Он был для сердца всех богатств дороже,
Как Вера, что в душе всегда жила.
Так начиналась высадка отряда
И возглавлял его великий дож,
И все за ним вперёд помчаться рады
На город тот, который так хорош.
Пусть будет схватка много раз воспета,
В ней будет радость и святая грусть.
О том, как продолжали дело это
Нам новая глава расскажет пусть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОСАДЫ.
Когда венецианцы увидали
Что был на суше с знаменем синьор,
Они, забыв про беды и печали,
Сошли на берег, не стерпев позор.
И вот уже они достигли суши,
Пристыженные тем, что не они,
Сошли на брег, сомнения разрушив,
Чтоб в славе провести года и дни.
И юиссье причалили так скоро
А рыцари бежали со всех ног,
Они не в силах вынести позора,
Который здесь постичь отряды мог.
Вот так и началась тогда осада,
Венецианцев вёл их дож вперёд,
И за него они погибнуть рады,
А раны это всё уже не в счёт.
Пускай летели вражеские стрелы,
Пусть камни в них бросали с этих стен,
Но всё равно они пошли умело,
И вечный бой пришёл их сну взамен.
Так, видимо, судьба давно решила,
А от судьбы так просто не уйти,
И в бой пошла венецианцев сила,
Уставшая от долгого пути.
А жизнь откроет новые страницы.
Не будет поражения оков,
О том, что в битве яростной случится
Тебе, читатель, я сказать готов.
ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ.
ОКОНЧАНИЕ ПРИСТУПА.
Тогда чудесный приступ все узрели,
Венецианцев доблестная рать
Пошли на город что всего милее,
Чтоб победить иль жизнь свою отдать.
А Жоффруа, что маршал был Шампани[52]
Подробно этот приступ описал,
Там много кто врагом был очень ранен,
Но всё равно победы пил бокал.
Закончился тот приступ к поздней ночи,
Когда враги уж выбились из сил
И знамя, что победу нам пророчит
На башню кто-то смело водрузил[53].
Пусть не известно, кто же сделал это,
Но только знамя появилось здесь
И в том ни для кого уж нет секрета,
Что в том узрели проведенья весть.
И развивалось знамя, это точно,
На башне славной крепостной стены,
А значит люди утвердились прочно
И здесь уже не будет злых измен.
Пусть праздновать победу было рано,
И у врагов ещё хватало сил,
Но среди поражения тумана
Отряду луч победы засветил.
Всё это решено уж Богом свыше,
И поражене покарает зло,
Теперь, читатель, должен ты услышать
О чуде, что тогда произошло.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ.
ЧУДО В ГОРОДЕ.
Когда вошли венецианцы в город,
Который был их душам очень мил,
Враг отступил с невиданным позором,
Не выдержал он натиск светлых сил.
Враг покидал все городские стены,
Бежал от них, как будто от огня,
Вот так здесь победили несомненно
Те, кто пошёл на бой, Любовь храня.
Они вступили в город этот милый,
И быстро так, как только здесь смогли,
Так, видимо, давно судьба решила,
Что нужно им оставить корабли.
Враги же убежали без оглядки,
Забыв о том, что совершить должны,
Но только вот своей победой сладкой
Не наслаждались божии сыны.
Пусть башни захватили очень скоро
И было их всего лишь двадцать пять,
Но только враг не вынесет позора
И новый бой сумеет он начать.
Ну а пока произошло то чудо,
Которое дарил всесильный Бог,
Пускай любой об этом помнить будет,
Победу прославляя как итог.
Вот так уже большая часть отряда
Проникла в город, что для сердца мил,
Теперь, читатель, описать мне надо
Тебе посольство в лагерь светлых сил.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ.
ПОСОЛЬСТВО ДОЖА.
А дож посольство отправлял так скоро,
Чтобы вести вперёд остаток сил,
Без лишних слов и вечных разговоров
Баронов он оповестить решил.
Он лодку дал, послав посольство это
В прекрасный лагерь, что других милей,
Теперь он ждал с надеждой, что ответят,
Бароны тех, давно ушедших дней.
Он сообщал, что захватить сумели
Лишь часть стены и башен двадцать пять,
Они почти достигли светлой цели,
Храня Любви священную печать.
Он сообщал, что удержаться смогут,
А, может быть, и больше захватить.
Вот так великий дож призвал в дорогу
Того, в ком не порвалась с Богом нить.
Он призывал всех тех, в ком засияла
Добра и Веры вечная звезда,
Он стал побед восторженным началом,
Теперь же он не сдастся никогда.
Так отправлял посольство в лагерь милый
Великий дож, что всех других мудрей,
Решив сейчас сплотить святые силы
И разгромить врага за пару дней.
Вот так, без зла, обиды и печали,
Всесильный дож поднял на битву рать,
Как рыцари посланников встречали
Позволь тебе, читатель, рассказать.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ.
ПОСЛЫ В ЛАГЕРЕ.
Когда послы об этом рассказали,
Обрадовался лагерь в этот раз,
Вмиг отступили беды и печали
От душ, в которых каждый Веру спас.
Иные не поверили рассказу,
Ведь эта весь для сердца так мила,
В неё не просто так поверить сразу
Средь мира одиночества и зла.
Кто мог подумать, что всё так случится,
Захватят стену люди с кораблей
И жизнь откроет новые страницы,
Что будут сердцу выше и добрей.
Как так произошло, что цвет отряда
Не смог ту стену сразу покорить,
Венецианцы ж те что были рядом
Священной Веры не порвали нить.
И вот теперь послал им дож так скоро
Коней, что в светом граде захватил[54],
Закончились пустые разговоры,
Возрадовались души наших сил.
Теперь победа уж не за горами
Она взойдёт на небе, как заря,
И скоро люди убедятся сами,
Что в тот поход они пошли не зря.
Ну а пока дни пролетают птицей,
Души святой касаются едва,
О том, что в светлом городе случится
Пускай расскажет новая глава.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ.
НАПАДЕНИЕ ВРАГА.
Когда ж узнал тиран о том, что было,
О том, как войско побежало прочь,
Он приказал скорей собрать все силы,
Чтоб стены с башней им вернуть помочь.
Он не стерпел бы этого, я знаю,
И с пораженьем не смирится он
И вновь летит врагов кровавых стая
На тех, кто светлой Верой окрылён.
И в городе уж битва приключится,
Стояли насмерть те, кто с Богом был
А жизнь открыла новые страницы
И новый бой идёт для наших сил.
А в том бою уж ранено немало,
Ну а враги опять идут вперёд,
И воинство христово так устало,
Уже не знали что же завтра ждёт.
Одни твердили: «Отступать нам надо.
Другие отвечали: «Не уйдём,
Ведь знаем мы, Господь всё время рядом
И покарает греков смертный гром».
Они стояли, так судьба решила.
Пусть умирали, но не отошли,
Они всё время бились что есть силы,
Как будто бы былые короли.
Кровавый враг теснил их то и дело,
Но защищался тот отряд опять,
О том что предпринять сумели смело
Теперь тебе хочу я рассказать.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ.
ДЕЙСТВИЯ ВЕНЕЦИАНЦЕВ.
Венецианцы здесь понять сумели
Без хитрости сейчас не обойтись,
Они на всё готовы, в самом деле,
И пусть теперь огонь взметнётся ввысь.
Решили распалить костёр великий
Меж ними и отрядом злых врагов,
И господу душа взмолилась криком
Чтобы просить за мир, что так не нов.
В тот час подул довольно сильный ветер
И тот костёр сильнее запылал,
А тот, кто верит, всех сильней на свете,
А Вера – жизни вечный идеал.
Горел огонь, и греки не узрели
Где находился светлый наш отряд,
А византийцы скрылись ели-ели,
Ушли к стене, где город был уж взят.
Они ушли. Найдя своё спасенье,
На стенах и на башнях, что сильней,
Вот так Господь великим проведеньем
Спасал своих людей средь серых дней.
Господь поможет, в час когда не ждали,
И рядом пораженье и позор,
В тот час, когда в душе одни печали
Помог им ветер, что ужасно скор.
Вот так победой завершилась милой
Та схватка, что была других сильней,
О том, что дальше здесь происходило
Я расскажу, услышать ты смей.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ.
ВЫСТУПЛЕНИЕ ВРАГА.
Но в это время Алексей кровавый
С огромным войском вмиг покинул град,
Он жаждал обрести былую славу
И кони, словно птицы вдаль летят.
Он вышел из ворот святого града,
И встал напротив лагеря в тот час,
Теперь мне рассказать об этом надо,
Хочу продолжить этим свой рассказ.
Остановилась армия большая
От лагеря за километров пять[55],
И все вооружились, словно стая
Волков, что могут смело разорвать.
Так знай, читатель мой, их было много,
Как будто здесь собрался целый свет
А в лагере трубили вновь тревогу,
И думали, сильнее войска нет.
Потом же поскакали в чисто поле
И к лагерю в тот час держали путь,
Надеялись, что численность позволит
Им победить и Бога обмануть.
Но только это уж совсем не просто,
Всесильный Бог всё видел и всё знал
Он может поразить мечом их острым,
Налив им поражения бокал.
Он постоянно был с отрядом милым,
Который поспешил свой крест принять,
О том, что здесь тогда происходило
Тебе о том хочу я рассказать.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ.
ДЕЙСТВИЯ НАШИХ ВОЙСК.
Когда французы это увидали,
Оружие своё схватили вновь,
В руках блестят мечи из твёрдой стали,
А в сердце только Вера и Любовь.
Тот лагерь охранять тогда умели
Анри, который Бодуэна брат,
Прекрасный рыцарь, что добьётся цели,
Пока священной Верой он богат.
А вместе с ним наш лагерь охраняли
Матье де Валенкур, что всех сильней,
Прекрасный рыцарь, что труслив едва-ли,
Он храбростью сияет среди дней.
И Бодуэн де Бельвуар был с ними,
Отряда слава, преданность и честь,
Пусть вечно люди помнят это имя,
Ему дано все беды перенесть.
А остальные выступить сумели
Из лагеря, что осаждён врагом,
Они сказали: «Мы достигли цели,
Теперь же в бой кровавый мы пойдём».
Они пошли, лишь Верою хранимы,
Молитвой как мечом рубя врагов,
Поверь, они не могут быть другими,
За Бога умереть любой готов.
Вот так собрались рыцари отряда
Чтобы разбить врага средь славных дел,
Теперь, читатель, рассказать мне надо
Что злой тиран здесь предпринять сумел.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ.
КОВАРСТВО ИМПЕРАТОРА.
А Алексей замыслил план кровавый,
Чтоб войско погубить на этот раз,
Пусть не добился он великой славы,
Коварством отличился он сейчас.
Он приказал, чтоб ратники нежданно
Из трёх ворот разбили наш отряд,
И стрелами вновь причиняя раны
Тому, кто был лишь Верою богат.
Построил он войска для битвы этой,
Надеясь, что победа суждена,
Но тот, в чьём сердце нет святого света
За все грехи ответит здесь сполна.
Всесильный Бог хранит свои отряды,
Победу им даруя вновь и вновь,
Лишь помолиться и поверить надо,
Храня в душе Надежду и Любовь.
Господь поможет, я уж точно знаю,
Он в битвах помогал уже не раз,
Пока в душе живёт Любовь святая
И Веры свет в глазах ещё не гас.
Поверь, что богу всё известно было,
Он видел тех, кто Веру сберегал
И он хранил от бед святые силы,
Налив победы сладостный бокал.
Не знает он ни страны, ни границы,
Он видит души, где Любовь жива,
О том что в битве яростной случится
Пускай расскажет новая глава.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ.
РАСПОЛОЖЕНИЕ НАШИХ СИЛ.
Из лагеря же вышли те отряды,
Что были уж в Скутари созданы,
О построенье их сказать мне надо,
Чтобы о битве мы понять смогли.
Все выстроились здесь, за палисадом,
А ближе не рискнули подойти,
Оруженосцы будут вечно рядом,
Спасая нас средь долгого пути.
А лучники к врагам стояли ближе,
Готовые сражаться день и ночь,
И победить, а может просто выжить,
Чтобы отряду славному помочь.
Ещё же пехотинцев было двести,
Они уж не имели лошадей,
Но только в сердце есть немного чести
И Вера в них живёт средь серых дней.
Они уже не сдвинулись отсюда,
И в этом был победы их залог,
Пускай же люди вечно помнить будут
О бое том, что был совсем неплох.
А рыцари решили мудро очень
Ни отходить от лагеря в тот час
И светлый Бог, что им победы хочет
От дел слепых святое войско спас
Они не вышли в сказочное поле,
Где б уничтожил их отряд чужой,
Теперь сказать о битве я позволю,
Читатель мой, прошу, вперёд за мной.
ГЛАВА СОРОКОВАЯ.
НАЧАЛО СРАЖЕНИЯ.
Равнина вся покрытая врагами,
Они вперёд всё время шли и шли,
Но в их сердцах давно угасло пламя,
А вера лишь маячила вдали.
Пусть то казалось и опасным делом
Всем воинам и рыцарям Христа,
Но только в бой опять вступали смело
Те, в ком душа прекрасна и чиста.
Пускай у них лишь только шесть отрядов,
А у врагов почти что шестьдесят,
Но всё равно вступать им в битву надо,
Идти вперёд, и нет пути назад.
Против врагов построились отряды,
Да так, что сзади к ним не подступить,
Атаковать в лицо их было надо,
И злобный враг чуть-чуть умерил прыть.
А Император подходил с войсками
Пока не подошёл на выстрел стрел,
И скоро люди убедились сами,
Он победить так просто не сумел.
Как много злых врагов на поле пало,
Пусть рыцари потери понесли,
Но всё равно жестокой злобы жало
Не поразило рыцарей земли.
И был тот бой великой карой божьей
Для тех, кому свет вечной Веры нов,
О том, кто крестоносцам здесь поможет
Я рассказать тебе сейчас готов.
ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ.
РЕШЕНИЕ ДОЖА.
Великий дож, когда узнал об этом,
Венецианским рыцарям сказал:
«Вы, воины добра, Любви и света,
Вы видите тот адский карнавал?
Я Вас прошу, оставим башни снова,
Пойдём вперёд, чтоб рыцарям помочь,
Нет в мире больше счастия иного,
Чем отогнать от солнца злую ночь.
Хочу я жить иль умереть так скоро
Во имя Бога, что всегда живой,
Отбросим же пустые разговоры
И поспешим на этот смертный бой».
Его тогда свели на землю люди
И взял с собой он всех, кого он смог,
Пока святая Вера в сердце будет,
Он будет драться, в том судьбы итог.
Венецианцы поспешили смело,
Чтобы спасти от зла Христов отряд,
Они решились на святое дело
И умереть за Бога каждый рад.
Она пошли, чтобы с врагом кровавым
Сойтись в кровавом и святом бою,
Здесь кто-нибудь себе добудет славу,
А кто-нибудь оставит жизнь свою.
Вот так собрались все Христовы силы,
Чтоб защититься от своих врагов,
О том, что здесь тогда происходило
Тебе, читатель, я сказать готов.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ.
ПРОДОЛЖЕНИЕ БОЯ.
Вот так вот долго армии стояли,
Не смели сами начинать этот бой,
Врагам хватало храбрости едва ли,
А рыцари смирились уж с судьбой.
Так от позиций отойти не смели
Ни рыцари, ни греческий отряд,
Никто не мог добиться высшей цели
И каждый был уже тогда не рад.
А рыцари, стояв у палисада,
Не выдвинулись в поле в этот раз,
Наверное, им боя и не надо,
Но только в душах свет Любви не гас.
А Император злой, увидев это,
Пытался отвести своих людей,
Победы не дано, в том нет секрета,
Так нужно войску уходить скорей.
И войско греков повернуть сумело,
За ним и следом пилигримов рать,
Мечтая совершать святое дело
И светлый город у врагов отнять.
И конница за ними поспешила,
Тесня своих врагов ещё сильней,
Так победила вновь Христова сила
Средь этой жизни позабытых дней.
Вот так врага теснила наша сила
К дворцу, что звали Филопатион[56],
Теперь я расскажу, читатель милый,
Как был царевич возведён на трон.
[1] 7 июля 1203г.
[2] Об этом совете упоминает и Робер де Клари (гл. XLIV).
[3] 10 июля 1203г.
[4] То есть таким образом, как это было определено на баронском совете перед отплытием из Скутери.
[5] То есть по берегу с северо-восточной стороны Золотого Рога.
[6] Влахе;рны — северо-западный пригород Константинополя, со времён Юстиниана известный церковью Богородицы, где в 910 году произошло знаменитое явление Богоматери верующим. В память этого события православной церковью на Руси в XII веке установлен праздник Покрова Пресвятой Богородицы.
[7] То есть флот проследовал на юго-запад, где находилась пристань для кораблей (причал).
[8] Имеется в виду, видимо, речка Барбисса, впадающая в залив Золотой Рог.
[9] Этот мост, уточняет Никита Хониат, находился в местности, называвшейся «Пробитый Камень», — на расстоянии то ли одного лье от Галаты (по известию Гюга де Сен-Поля), то ли двух лье (по сообщению Робера де Клари). Как писал граф де Сен-Поль, мост этот был короче Малого моста в Париже «и до того узок, что три всадника едва-едва могли проехать по нему бок о бок». А подходящего брода, по его словам, «мы не могли найти иначе как на расстоянии трех лье» (по Роберу де Клари — четырех лье). По-видимому, то был Юстинианов мост, или мост св. Каллини-ка, перекинутый через Золотой Рог в северо-восточной части Константинополя, у Влахернского дворца (несколько выше современного Галатского моста). Он находился на расстоянии около 6 км от палаты. Граф де Сен-Поль утверждал, что греки не обороняли этот мост; по рассказам Робера де Клари и Никиты Хониата, некоторое сопротивление крестоносцам здесь все же было оказано.
[10] 11 июля 1203г.
[11] И никто из города не выступил против них; и это было великим чудом, ибо на одного ратника в войске приходилось двести в городе.
[12]«Замок Боэмунда» — монастырь св. Космы и Дамиана, иначе, по Никите Хониату, — Космидион. Латиняне называли его «замком Боэмунда» потому, что некогда, во время Первого крестового похода, монастырские строения были отведены отряду предводителя южноиталийских норманнов — Боэмунду Тарентскому. Монастырь Космидион располагался вне городских стен, напротив Влахернского дворца. Лагерь крестоносцев был разбит на холме. С северо-востока его окаймляло море, а с юго-запада он господствовал над равниной, которую с юга замыкала стена, воздвигнутая в свое время императором Мануилом (сведения, которые нетрудно почерпнуть в хронике Робера де Клари и в «Истории» Никиты Хониата).
[13] Боэму;нд Таре;нтский (1054—17 марта 1111) — первый князь Тарентский, первый князь Антиохии с 1098 года, один из предводителей Первого Крестового похода. Сын Роберта Гвискара, герцога Апулии и Калабрии, двоюродный брат Рожера II, первого короля Сицилийского королевства.
[14] Флавий Юстин более известный как Юстин II (греч. ;;;;;;;;; ;', лат. Flavius Iustinus Iunior Augustus; ок. 520—4 октября 578) — византийский император (14 ноября 565—578), любимый племянник Юстиниана I и муж Элии Софии, племянницы его жены.
[15] Еще в VI веке Юстин II (565–578) стал чаще пользоваться Влахернским, чем Большим дворцом.
[16] Мануи;л I Комни;н (др.-греч. ;;;;;;; ;' ;;;;;;;;), (28 ноября 1118 — 24 сентября 1180) — византийский император, чьё правление пришлось на поворотный момент истории как Византии, так и всего Средиземноморья.
[17] Монасты;рь святы;х Космы; и Дамиа;на, известный также как Космидио;н — не существующий в настоящее время храм, а затем монастырь, посвящённый братьям-врачам, принявшим мученическую смерть в Риме в конце III века. Монастырь, располагавшийся в районе Константинополя, неоднократно упоминается в исторических источниках, в том числе трудах русских паломников. Среди его реликвий были головы обоих мучеников, покрытые сначала серебром, а затем золотом.
[18] Феодо;сий II (10 апреля 401—28 июля 450) — император Восточной Римской империи на протяжении 48 лет, с 402 г., когда он стал соправителем своего отца Аркадия, а в 408 году после его смерти занял престол единолично.
[19] Согласно Patria Konstantinupoleos, приписываемому Георгию Кодину, церковь была построена Павлином, другом детства императора Феодосия II. Псевдо-Кодин сообщает в этой связи, что строительство уже началось, когда император обвинил Павлина в том, что тот состоит в преступной связи с императрицей Евдокией. В отличие от версии Иоанна Малалы, по версии псевдо-Кодина Павлин сначала отделался только потерей ушей, в чём была усмотрена поддержка святыми желания устроить святилище. Феодосий, затаивший злобу, дождался окончания строительства и по отбытии императрицы в Иерусалим в 439 году приказал казнить Павлина. Безотносительно к достоверности этой истории, она даёт приблизительную дату постройки храма.
[20] Избран в 518 году на патриарший престол больше по желанию народа, чем по желанию императора Анастасия. Он подтвердил постановления Халкидонского собора и предал анафеме распространителя евтихиевой ереси епископа Севера Антиохийского. С римским папой Иоанн вёл переговоры для установления прочного мира в церкви, что привело к прекращению акакианской схизмы. Умер в 520 году.
[21] По сообщениям Прокопия Кессарийского: «Когда император Юстиниан как-то был тяжко болен, и казалось, что он умирает, к нему, покинутому врачами, так как все равно, думали они, он является трупом, явились в видении эти святые и сверх всякого ожидания и человеческого вероятия спасли его, поставили на ноги. Воздавая им мудро признательность, насколько и чем это возможно для людей, он переделал и переустроил все прежнее здание их храма, бывшее некрасивым, бедным и недостойным таких святых, сделав храм блестящим и красотой и величиной, дав ему много света, и щедро посвятил им многое, чего раньше тут не было. Все те, которые бывают подвержены болезням, более сильным, чем искусство врачей, отказавшись от человеческого лечения, прибегают к единственной оставшейся у них надежде: сев на барку (египетское судно), они плывут по заливу к этому храму. И при самом уже начале своего плавания они видят перед собою этот храм, стоящий как на акрополе, вознесенный благодарностью императора и дающий им возможность ласкать себя надеждой, исходящей отсюда».
[22] Ава;ры (греч. ;;;;;;, ;;;;;;;;;;;;; лат. Avari; др.-рус. Обры) — кочевой народ азиатского происхождения, переселившийся в VI веке в Центральную Европу и создавший там могущественный Аварский каганат (VI—IX вв.). 5 июня 626 года, в ходе осады города аварами, монастырь был разграблен.
[23] Не известно, кем, как и когда храм был восстановлен, однако на Втором Никейском соборе, в частности, обсуждался культ чудотворных икон собора святых Космы и Дамиана, которая вполне может быть отождествлена с Космидионом. В 822 году Фома Славянин избрал монастырь своей штаб-квартирой на время осады Константинополя.
[24] Начиная с IХ века монастырь часто использовался как место изгнания церковных иерархов. Там содержались патриарх Фотий и изгнанный Василием II Антиохийский патриарх Агапий.
[25] Михаил IV Пафлагонский (1010, Пафлагония, Византийская империя — 10 декабря 1041, Константинополь, Византийская империя) — византийский император с 1034 года.
[26] В 1076 году Иоанн Вриенний, брат узурпатора Никифора Вриенния, разбил свой лагерь в Космидионе
[27] Николай Музалон, изгнанный архиепископ Кипра провёл там 37 лет, пока не был назначен патриархом Константинопольским.
[28] Около 7 км.
[29] Влахернские ворота.
[30]Венецианский флот, судя по рассказу Никиты Хониата, остановился против Петриона. Суда были прикрыты бычьими шкурами, предохранявшими от греческого огня. «Лестницей» в просторечии у крестоносцев называлась система сооружений, воздвигавшихся на кораблях; с ее помощью осаждавшие могли взбираться на стены города. Сюда входили: «платформа» (мостик), на которой умещались 3—4 рыцаря; поддерживавшие ее корабельные «антенны» — длинные деревянные рангоуты (нок-реи), поставленные вертикально и прикрепленные к мачте. Подняться на «платформу» можно было по лестнице, которая была, как описывает Робер де Клари, ограждена с боков натянутой плотной холщовой тканью. «Платформа», или собственно перекидной мостик, нависала над морем с носовой части корабля, имея в длину то ли 100 «стоп» (Гюг де Сен-Поль), то ли почти вдвое более (Робер де Клари).
[31] В посланном уже позднее письме крестоносцев к папе утверждается, что они не могли тогда продержаться долее двух недель.
[32]Об этом заграждении, предназначенном для оборонительных целей, упоминает и граф Гюг де Сен-Поль в своем письме к герцогу Лувенскому. Имеется в виду так называемый палисад — воздвигавшееся вокруг лагеря деревянное ограждение из мощных бревен, заостренных сверху, врытых в землю и соединенных поперечными брусьями.
[33]Примерно так же описывает эти схватки Никита Хониат.
[34]Жоффруа де Виллардуэн рассказывает здесь, собственно, о двух вылазках, предпринятых греками; одна была произведена из Влахернских ворот (§ 167—168), другая — из ворот, расположенных южнее (§ 169). О двух вылазках упоминает и Гюг де Сен-Поль, который, однако, переставляет их последовательность. Первую он описывает, говоря о действиях, предпринятых в том месте, где крестоносцы расположили свои осадные орудия, т. е. перед Влахернским дворцом. Граф де Сен-Поль вовсе не называет при этом по имени Константина Ласкаря, как Виллардуэн, а обозначает его только титулом («канцлер императора»). Вторая вылазка греков, судя по письму Гюга де Сен-Поля, была произведена из ворот Влахернского дворца, находившихся «правее» (по отношению к французам).
[35] Константин (XI) Ласкарис (греч.;;;;;;;;;;;; ;;;;;;;;; 1170 — 19 марта 1205) — император Византии, правивший несколько месяцев с 1204 года до начала 1205.
[36] Феодор I Ласкарис (Ласкарид) (греч. ;;;;;;;; ;' ;;;;;;;;; 1174 — ноябрь 1221) — император Никейской империи в 1204—1221 годах.
[37] Имеется в виду Анри, брат графа Бодуэна Фландрского и д'Эно.
[38] Здесь речь идёт об Эсташе Дею Марше.
[39] Набитый шерстью капюшон, который носили под металлической кольчужной шапкой.
[40]Головной убор оруженосцев, в отличие от которых рыцари прикрывали голову шлемом. Снаряжение Эсташа дю Марше свидетельствует о поспешности, с ко-торойрн ринулся в бой.
[41] к югу от главных Влахернских ворот, там, где уровень берега был выше.
[42] От 7 июля до утра 17 июля 1203 г.
[43]Имеются в виду три боевых отряда из числа тех семи, которые были сформированы еще в Скутари.
[44] Имеется в виду маркиз Бонифаций Монферранский.
[45]Матье де Монморанси командовал шампанцами.
[46] Барбакана — выдвинутое вперед предстенное укрепление. Возможно, речь идет о так называемой стене Льва, где открывались Влахернские ворота. Ею как бы «удваивалась» с наружной стороны «стена Ираклия».
[47] Крестоносцы уже встречались с этими византийскими наемниками во время боя за Галатскую башню. Из англов и датчан состояла императорская гвардия. Начало этой «варяжской» гвардии относится к царствованию Романа III (1028—1034). Вообще же чужеземцев широко использовали в Византии на военной службе с X в., и со временем они образовывали все более многочисленный воинский контингент. Численность англов особенно возросла после нормандского завоевания Британии (1066 г.): притесняемые завоевателями, англы стали наниматься на службу к Алексею I Комнину, а затем и к его преемникам.
[48] По историческим данным в тот раз на стену забралось 15 человек.
[49] Секира — обычное оружие датчан и англов.
[50] Следовательно, приступ продолжался теперь с той стороны, где находился венецианский флот.
[51] На этом знамени, в верхней его части, изображен был крылатый лев, окруженный нимбом, — символ св. Марка, принятый в качестве герба Республики Венеция. В XV в. об этом сообщал Паоло Раннузий, переводивший записки Жоффруа де Виллардуэна на латинский язык. Старинное предание гласило, что евангелист Марк якооы бывал в Венеции, вследствие чего венецианский кардинал-епископ и поныне носит титул патриарха венецианского. Поскольку эмблемой св. Марка являлся лев, венецианцы стали изображать его крылатым. Такие изображения сохранились вплоть до настоящего времени в виде барельефов на дворце дожей и в гавани Венеции, а также на колонне, стоящей на о. Лидо. где в 1202 г. были размещены крестоносцы. Знамя, о котором упоминает Виллардуэн, находилось постоянно на корабле Энрико Дандоло и сопровождало его во всех странствованиях и во время сражений.
[52] Имеется в виду Жоффруа де Виллардуэн, который слышал об этом приступе не менее чем от 40 человек.
[53] В соответствии с историческими сведениями в конце приступа на одной из башен крепостной стены водрузили знамя святого Марка.
[54] О том, что венецианцы, проникнув в город на пол-лье, послали графу Фландрскому 200 коней, сообщает также французский хронист Альбрик де Труафонтэн.
[55] Согласно источникам в расстоянии одного лье от лагеря (то есть 4445 метра).
[56] У Никофора Вриения Филопатион описывается, как прекрасное загородное место, сделанное с особенным искусством, орошаемое многими источниками, богатого всякою растительностью, обнесенное стеной и имевшее частное назначение для загородной прогулки лиц дома василевса, конюшню для выездов на охоту. В Филопатион выезжали через так называемые Золотые ворота. Внутри же его стен красовался увеселительный дворец.