Есть в окошке свет, меж сугробов – след.
Вот и всё, что осталось мне.
Мы – тяжёлая фракция мутных лет.
Мы – на дне.
Сбережём этот жалкий земной уют.
Пусть по клубам и кабакам
Тон столичные циники задают
дуракам.
Пусть в печной трубе джаз поют тебе,
Одичав на безлюдье, ветра.
Слушай песни о странствиях, о судьбе
до утра.
Ну и пусть этот мутный слепой прибой
Носит пену и шелуху.
Мы-то здесь не запачкаемся с тобой
Тем, что плавает наверху.