Зимнее утро ворвалось
В поток приходящего дня,
Легко и воздушно смеялось,
За собой неотступно маня.
И звуки летели, и птицы,
По небу в бескрайнюю ширь,
А небо хотело пролиться
На безропотно спящий ковыль.
Да чернели проталины снега,
Устремлённые вглубь камыша,
И смеялось глубокое небо
Надо мной учащённо дыша.
В этом пульсе сливались в едино
И холмы, и песчаная степь,
Мать признала молчащего сына
И его говорящую крепь.
Он стоял, содрогаясь от ритма,
Что вселенную мерно качал,
И послышалась чья-то молитва,
Хотя он неизменно молчал.
Там, в своих встрепенувшихся жилах,
Он почувствовал пульс божества,
И какую-то светлую силу,
Вдруг познавшую чувство родства.