I
Автомобилей дальний свет напоминает,
Что я всё-таки девушка, даже милая,
На голове - с янтарем,
В ней - с царем,
С точеным издалека силуэтом;
И, знаешь, однажды я дохожу так ночами:
В одну из таких машин меня могут затащить
И сделать что-то очень, очень нехорошее....
Мне отчего-то не страшно, и не боязны
Цепкие, грязные руки и зловонная похоть рта,
Посягающего на сахар не тронутых ранее губ,
И даже, может, мой труп будет обезображен,
Что папа будет долго его опознавать, не веря.
Мне это уже настолько не страшно
С тех пор, как ушла...
Знаешь, для меня это было терапийнее взрывов в Японии,
землетрясений и анаконд в Австралии,
войны в Грузии, Иране, Ираке,
восстания за ветер свободы на Кубе,
безмозгло орущих правых, левых, белых, красных,
безвозвратного Летова,
упавшего Башлачева,
утонувшей Янки,
висящего Старкова,
сквозного Кобейна,
случайного Виктора,
преданной жизнью Марины....
Всё это так близко к сердцу, знаешь, и страшно,
Если бы я везде и со всеми была...
А если кто спросит: "А ты её помнишь??"
"Всегда. Всегда!! Всегда..."
Je vais toujours vous vous souvenez, la mare.
II
Восемь лет
тебя нет.
Восемь лет без тепла.
Восемь лет ты спала.
Восемь лет ледяных
и как будто святых,
Все - без рук
и без губ
твоих, мама...
Моя бессловесная,
Строго-чудесная,
Мной не раскрытая,
Жизнью - убитая.
Смерть загнала,
Я не спасла, -
Прости меня, мама...
Я была нехорошей,
На тебя не похожей.
Восемь лет отголосков,
Воспоминаний кусочков,
Где ты вечно жива.
Восемь лет, восемь лет:
И все без тепла.
Восемь лет я молчу,
В бреду "мама" шепчу,
Ладони сжимая...
В моих снах ты живая!!
Восемь траурных лет...
"Мама?!" -
отклика - нет.