1
Этот физик с толстыми пальцами,
Что курицу за столом ест отвратительно,
Он знает прекрасно закон относительности,
И это предмет моей большой зависти.
Его жена, моя бывшая любовница,
Она печёт прекрасные блинчики,
На правой груди у неё круглая родинка,
И сосок чуть в сторону смотрит так умилительно.
На щеках - две неглубокие ямочки,
Руки полные, но незначительно,
А бёдра - что так сводили меня с ума -
Бёдра просто огромные, круглые!
Мы познакомились с женой сумасшедшего физика
На курсах аглийского в бомбоубежище,
Которое переделали в классы для сотрудников
После революции идиотов девяносто первого.
Она уселась за парту ко мне как бы по случайности,
И весь первый урок я только на бёдра смотрел её.
Одета она была в брюки чёрные
И свитер бордовый крупной ниткой вязаный,
Каждый миллиметр фигуры её
Очень хорошо просматривался,
И вдруг показалось мне,голову закружив,
Что неспроста она одета так,
И - о, вящая самоуверенность! -
Что подсела ко мне с особым умыслом.
Английский тотчас заброшен был,
Преподаватель, бедный, без звука теперь
Свою длинную, глупую речь струил,
Я же, замирая душой, занялся тем,
Что записки с намёками стал ей строчить,
С пошленькими сбоку пририсовками.
И - о чудо! - она ничуть не обиделась,
А, напротив, тем же самым ответила,
И листочки из тетради её были полны юмора
И того чуть пошловатого значения,
Недвусмысленно о любви намекавшего.
И уже через двадцать минут
Мы с ней, красавицей, были на "ты",
А ещё через десять каких-нибудь
Я её ладонь в своей сжимал,
И она, жена того проклятого физика,
Не стала её нервно выдёргивать.
Кажется, преподаватель нам делал
Неоднократные замечания, хмуря седые брови свои,
Говоря: сидите тихо там, не то выгоню!
И мы, как в школе, его слушались,
Руки на парте домиком складывая
И на мгновения превращаясь в отличников.
Мы подзадержались чуть после занятия,
Класс опустел, сумки были собраны,
И вот тогда-то я свой первый поцелуй
В её пряную, румяную щёку пролил,
И - о боги! - не на шутку в неё втрескался.
На мгновение показалось, что
Можно прямо на парте здесь...
Свет приглушён, дверь на ключ заперта...-
Благо, ни одной души вокруг не было.
По морозным, залитым лампами улицам
Она повела меня домой к себе,
(Дом её, башня многоэтажная,
Рядом с нашим заводом стоял,
За остановкой трамвайною)
И я чуть не погиб от вожделения,
Думая по дороге только о том, как прийдём мы -
Уютно, тепло, выпивка на столе -
И я, наконец, прикоснусь пальцами
К сладчайшим горячим бёдрам её...
Каково же было моё удивление,
Когда дверь нам открыл какой-то детина
С шевелюрой рыжей всклокоченной,
Квадратным лбом и в рубахе засаленной.
Тут первый раз тяжкие предчувствия
Мою наивную, горящую душу окутали,
Захотелось мне повернуться и - стремглав бежать...
Но сам дьявол, наверно, тогда удержал меня...
2
На кухне быстренько чай сварганили,
И вот тогда-то я в первый раз
Попробовал её фирменные блинчики -
Тоненькие, но ослепительно вкусные,
Как будто не выпечку ешь, а пьёшь амброзию.
Она смотрела на меня, когда я их уплетал
Дрожащими глазами, полными обожания,
И мне подумалось, что шансы на любовь для меня
Окончательно не утеряны.
Что-то здесь в этой ситуации -
Муж, жена и её пассия за одним столом -
Было сложное и непонятное, даже пугающее
Будто схватка в карты на зелёном сукне,
Когда не знаешь, кто главный козырь выбросит.
Но, казалось, эта волоокая женщина
С бёдрами изумительно выпуклыми
Прекрасно знает, что делает,
И я вдруг до последней точки уверился,
Что она здесь главный игрок,
А остальные - и я в их числе -
Сделают то, что она потребует.
Супруг её, этот физик грёбанный,
Эйнштейн с Капицей недоделанный,
Хлестал мой недешёвый Баллантайн,
В магазине по дороге купленный,
Заедая его джемом и блинчиками
И подозрительно спокойно на меня поглядывал.
И я опрометчиво подумал, что этот тип -
Просто рогатый козёл с мозгами вывихнутыми
На каких-нибудь писательстве или нумизматике,
А о красивой жене достойно не заботящийся,
Ведь я ещё не знал тогда,
Что он какой-то там старший сотрудник
Института ядерной физики
И умеет всё хорошо наперёд просчитывать.
Потом он стал уплетать варёную курицу,
Толстыми пальцами её разлымывая
И омерзительно цыкая.
Часов где-то в одиннадцать
Я, хлопнув по ляжкам, засобирался домой идти,
Но она меня мягко удержала за руку,
Бросив ещё один свой яркий взгляд,
Полный преданности и недвусмысленности.
Признаться, я просто обалдел тогда,
Подумав, что к извращенцам в дом попал,
И меня сейчас наручниками к стене прикуют
И сунут искусственный фаллос в зад.
Но муж её, этот физик-шизик конченный,
Вдруг поднялся, во весь рот зевнул
И, пожелав спокойной ночи, удалился спать.
Обострившимся слухом слышал я,
Как тот смыл бачок, сдобно закряхтел,
Плотно в комнату дверь прикрыл
И, наконец, - затих...
Кажется, у меня даже лоб вспотел,
И взгляд, я чувствовал, был затравленный.
Она, погладила руку мне, как мать пожалев меня,
И ещё какое-то время наша беседа текла
Будто бы ни о чём - о заводе и сотрудниках.
Потом она поднялась, взглядом засверкав,
И уселась на колени мне.
3
О, как я её целовал тогда,
Точно обезумев весь!
Какое это было немыслемое наслаждение!
И то, что её муж храпел за стеной
Придавало некой остроты ощущению,
Точно - сочный ростбиф ешь,
Густо перцем приправленный.
Утром образ её из головы не шёл,
Работа валилась из рук,
Начальник наш сделал мне колкое замечание.
То губы сахарные мне мерещились,
То взгляд чудных чёрных глаз её,
То тёрпкое её дыхание,
Похожее на весеннее дуновение,
Напитанное запахом жимолости.
А вспоминая жар касаний тела её,
Меня электрический ток так и пронизывал.
Дома супруге своей, Анне,
Наврал, по обыкновению, с три короба -
То да сё, мол - совещание,
Пришёл заказ важный правительственный,
Срочно все силы брошены на его исполнение,
Ну и тому подобное...
Видеть богиню свою я не мог,
Потому как работала она
На новой площадке в другом конце города,
Но звонить - звонил, жадно впитывая
Интонации её волшебного голоса.
И вечером, едва синий серп луны
Пролил свой свет над городом,
Я восседал на кухне у неё,
И за обе щёки уплетал чудные её блинчики.
Напротив - чёртов физик в рейтузах спортивных
С вытянутыми острыми коленями
Допивал мой недешёвый Баллантайн
И филосовствовал на темы пространства и времени.
И я подумал, с насмешкой и превосходством
Глядя в его малиновую самодовольную физиономию:
Увести, что ли, у него его волоокую красавицу?
А что - думал - разведусь к чёртям с женой своей -
Надоели её пустые упрёки и подозрения,
Тощая грудь её и бёдер отсутствие,
Брошусь к ногам моей новой избранницы...
Но потом, отрезвев, сказал себе: нельзя этого,
А квартира пятикомнатная? А папа-директор её,
Анны моей, дорогие подарки нам делающий?
А лэнд-ровер, который он обещал купить
В году следующем .... надцатом?
Мгм, не-ет, от такого не отказываются!
Так решил: буду малинку-клубничку есть
Пока не надоест, а крепко любить, решил,
Можно и на стороне любовницу.
И снова физик, чуть одиннадцать пробило,
Спать ушёл, зевая, почёсываясь и попёрдывая.
И снова, едва дверь затворилась за ним,
Я на паву мою, ако зверь, накинулся...
И показалось мне, когда сосок обнажённый
Жадно лобзал её и плечи белые,
Что кто-то на нас в щёль двери уставился.
4
А вечером в своём почтовом ящике
Я обнаружил конверт, упругий и значительный,
С моими на нём инициалами.
Сердце в груди тревожно дёргалось,
Когда я его распечатывал.
И то, что я увидел внутри
Потрясло душу мою до самого основания.
Тотчас понял я весь адский замысел
Этой гадкой, ужасной парочки
И что по уши я в дерьмо вляпался.
В душе не осталось ни капли светлого
К пронырливой и хитрой женщине,
Только - одни злоба и ненависть!
Из конверта на пол подъезда выпали
Цветные десять на двадцать фотографии
Отменнейшего качества,
На которых я в чём мать родила
(Вот до чего меня довели чары женщины)
Развратничал на кухне долбаного физика.
Причём так ракурс подобран был,
Что только моя физиономия маячила
На фоне роскошных женских прелестей.
Так же обнаружил я листок с телефонным номером,
Позвонил, не дыша и обливаясь холодными струями,
Думая о том, что не видать мне теперь
Ни супруги своей, но столь желанного лэнд-ровера,
И голос в трубке проклятого физика
(Тотчас признал я его)
Проструил мне с издёвочкой, насмешливо,
Что если я не откуплюсь, как следует,
То точно такой же конверт
Ляжет на стол супруги моей, Аннушки,
И время даже не дал на размышление.
И я побежал, как миленький,
Переводить названную сумму в долларах
На банковский счёт
Засекреченный тремя звёздочками.
Вот как ненормальным физиком
Выл применён на практике
Долбаный закон относительности,
Выводит который умозрительно истину,
Что любовь человеческая в этом мире
Имеет цену, как и всё прочее.
А неделю спустя, когда я начал уже забывать
О своих любовных приключениях
Увидел, гуляя по городу, эту женщину
В компании - кого бы вы думали? -
Моего праведного начальника,
Который взгляда не сводил своего
С её форм умопомрачительных.
И я незаметно перешёл на другую сторону улицы.
1999
Заставка из И-нета.