Лежишь ты в истоме и неге,
На твой обнаженный живот,
Пылая, мечтая о снеге,
Бесстыдно взирает кивот.
Иконы и те присмирели,
И в ящике сбились гурьбой,
И лики святых, что смотрели,
Вовсю любовались тобой.
В тебе умерла Магдалина,
Да, та, у подножья креста,
И ты, раздеваясь, Алина,
В себя принимаешь Христа.
Хватило, лишь чашки отвара,
( был травки волшебной пучок,)
От стойки полночного бара,
Увел тебя, тот мужичок.
И денно и нощно, и денно,
Он томик с молитвой листал,
" Не надо,"- сказал убежденно,
И пьяную трогать не стал.
Когда же ты лежа, нагая,
От боли, свернувшись клубком,
Молитвой, тебе помогая,
Предстал он уже голубком.
Молитва сама ли сказалась,
Рука в основанье лобка?
Ты гладила, как оказалось,
По перьям того голубка.