Из красной тетради
(письма любимой)
летнее письмо
Да… раздолбайство неискоренимо. Как Вы думаете, Любимая, встала ли я после Вашего звонка? Хрена лысого. Я тихонечко почистила зубы и… прилегла на пол часика. А что, думаю, всё равно опоздала, таки какая разница пол часа туды, пол часа сюды… Дура набитая!! Открываю я глазик, а на часах, ****ь, 15.00. Ну, поначалу-то я и не сообразила, чем мне это грозит, думала, что сёня среда. А потом до моей исключительно дурной головы допёрло, что завтра пятница и я должна быть на работе одна… В общем, Хона меня прибьёт, но ехать к ней уже не имеет смысла на пару-то часов. Тады я решила не спеша помыться, т.к. рожа моя рас(печная) оставляла желать лучшего в сей прекрасно-погожий денёк (солнышко на совесть давит). Ну-с, стою я в душе, просыпаюсь слегка… Едрит твою в коляску, а Кла-к?! Я чуть ли не в мыле выскакиваю, и давай драпать, собрав все свои клешни в клешни. Беру шорты – на них пятно. И зачем, ёлы-палы, древняя Ева яблочко-то надкусила? А что делать, в джинсах-то жарко. Застирать-то застирала, но не идти же в мокрых, я их сушу, сушу, а у самой лапки дрожат (но это наверно и по почерку видно) от каждого стука входной двери. Я то ладно, переживу, но ежели Кла-к меня б застукал, то началась бы атака родственников, в первую очередь на тебя, а я так не хочу, я очень люблю своего Китёнка. Настолько сильно, что даже пугаюсь. Мне кажется, что если я не увижу тебя, хотя б пару дней подряд, я просто сдохну от тоски. Китенька, ты потрясающая женщина, в твоих глазах и что характерно руках, горит не просто синим, а прям-таки фиолетовым огнём любовь. Очень приятно осознавать, что это самое чувство ко мне… Кить, я не Кла-к, если ты от меня срулишь, я тя пришибу или сама сдохну. Больше всего пугает, что с каждым днём всё сильнее хочу тебя, твои губы… в них постоянно проявляется чувство собственника, это радует, т.к. я считаю, что
«Любить – невозможно всех.
К чёрту такой успех,
Улыбайся только своим.»
Кить, я не ставлю себе цели в постели с любимым человеком, я просто люблю, Катастрофически нравится твоё тело, поэтому слегка несдержанна. Ты просто не знаешь, какая ты сумасшедшее-потрясающая (во фразочка ;) Здорово, что мы наконец-то осуществили любовный менуэт без свидетелей и без всяких прибамбасов в виде одежды. Провести руками по обнажённому телу любимой, зарыться в груди с нахальством её лаская, послушать сердечко, мельком увидеть страсть в изумрудных глазах, раствориться в тебе, растянуться всем телом и целоваться до одурения, до помешательства, в сладкие, нежные, желанные губы, двигаться в тебе, ощущать как ты отзываешься своими руками, остановиться на миг, понять как кровь по свои двум кругам кровообращения через сердце спешит в район живота, всё это ощущается когда я в тебе, а ты стонешь и от этого в ушах музыка. А ещё я голод, постоянный голод по тебе, по твоему голосу, запаху, взгляду, заползающему прямо в сердце. Хочешь, признаюсь? Я докатилась до того, что уже от одних только «гляделок» в организме моём, измученном пивом, происходит такая же реакция, как и при занятиях любовью, в общем, ноет в животе и подкатывает к горлу. Что ЭТО?! Просто трепаться, гулять по городу, смотреть в небо, показывать тебе Луну, наблюдать фонари, спрятавшиеся в ещё пока зелёной листве, нервно курить от невозможности прижаться к губам, брать тебя за руку, тепло моей и твоей нежной руки, резать чёрный хлеб у памятника Высоцкому, с аппетитом глотая приготовленный тобой (верх кулинарного искусства) бутерброд, счастливо смеяться и... И знать, что сегодня, хотя б одну ночь, ни кто нам не помещает.
Я люблю тебя!!!
И пусть все лопнут от зависти!
Я всё равно буду с тобой!
___...___...___...___...___...___
Любовная лихорадка :) Всё в дерьме, а на душе весна и колокольчики и радость в слабеньком сердце.
«Кто-то из близких мне скажет,
Что я не в себе,
А мне надоело слать письма,
Я уезжаю к ТЕБЕ».
Китёнок, прости, я постараюсь больше не раздолбайничать.
А в этой беседке мы целовались, пишу на том месте, где ты сидела. Всё, хрен с ним, со временем, лучше где-нибудь на Каховке потусуюсь, всё ближе к любимой.
примерно август 2005г.
Когда-нибудь настанет тот день, ты меня возненавидишь, но пустоту скрывает лень и мы как тень тихонько бредим. В метро целуемся, а дома бред, да дочь не спит, какое свинство. Я ненавижу слово «нет», а ты по-прежнему смеёшься. Мой поезд – 00-58, возможно - это переменит мой взгляд на то, что нужно спать, а сердце (сука) всё же щемит. Прости любимая за сей скандал, я не хотела злить. Не думай, я ушла не от тебя и сердце жалобно щемит. Не надо ссор, не надо драки, да и ребёнку ни к чему возиться в жалобной семейной склоке. Я удаляюсь потому, что не могу понять «машину», которая ломает нас. Я знаю, скоро не остыну. А главное? что ты сейчас… на кухне свет и в комнате Дианы – погас, а значит пол-беды. Я знаю, знаю скоро встану – дай бог, чтоб не было войны. Как не соскучилась. Но сила? Воля? А хрен её тут разберёт. И потихоньку снова вою, я не предатель – патриот. Я патриот ненужных догм и запертых окон. Я не хочу быть «на троих», ну вот о том сей стих.
Сказочка для любимой
Она ехала в метро озабоченная, расстроенная, грустная. В глазах затаились слёзы. Слёзы!?. Это ж как надо было задеть? «Серпуховская»… Прости. Не знала. Что это? Дань прошлому? Грусть по большой любви? Или бессилие от потерянных лет? Не знала, что так. Растерянность. Всегда теряюсь, когда кому-нибудь плохо, а тут не кто-то, а ТЫ. Не умею успокаивать словами. Вообще косноязычна голова – речь. Голова – ручка, другое дело. А что надо было обнять любимые плечи, поцеловать, наплевать на всех и… Вот они «мои» зелёно-изумрудные зрачки… Заискрились, хотя б на секундочку загорелись теплом, чуть подсохли – поздоровались с моими. Сумасшедшая девчонка, а не мать семейства. Это я эпатаж? Ага, на себя посмотри, Любимая. Целоваться в общественных местах, так, что у народа не только волосы дыбом, но и зрачки (даже у тех, кто спал) по пять рублей становятся – это надо уметь. У меня создалось впечатление, что от «Серпуховской» до «Тимирязевской» был необитаемый остров, где два влюблённых придурка, забыв про добычу пищи, едят только друг друга глазами, руками, ненасытными языками. А на острове – немота - да только два охреневших от переполненности души человечка. А вместо кровати трава мягкая. два влюблённых придурка со смехом и жадностью снимая друг с друга всё, что осталось, устраивают беспредел. И всё повторяется миллион раз, пока первобытный голод не берёт своё – и они идут на поиски кокоса (пирожков) и воды, гуляют, слегка покачиваясь от усталости любовных ласк к стороне острова, где обитает Китёнок, что характерно, не стесняясь зверей и насекомых – держась за руки «целуясь в чётную». А в шалаше Любимой засыпает зверёныш, но он рад принесённым картинкам, почти благосклонно смотрит на гостя и с благодарностью зарывается с головой под пушистый ёлочный плед. А два островитянина, потеряв всякое чувство меры, ласкают друг друга с остервенением последней встречи. И, кажется, что сейчас наступит момент истины и, став одним целым, как умеют – они уснут, оставшись, друг в друге. И окативши волной, от пяток до макушки, волной страсти, во веки веков будут помнить свой безбашенный островок. Не судьба. Последний дракон до моего шалаша ещё не ушёл – и мне на него, – так надо…
«Возвращаюсь домой,
Начинаю курить…» Сурганова (с)
примерно – сентябрь 2005г.
на оторванной обложке другой тетради
Здравствуй, женщина моя,
Я устало ждал тебя.
Ты ушла так неумело
От вопроса «почему?»
Он в окошечко несмело
Наблюдает пустоту.
И в конце начала лета.
И в растерянной зиме
Надрывается кассета
По растрёпанной луне.