Успел до сумерек бродяга-полумесяц
добыть себе ночлег на чердаке,
откуда, белизну свою развесив,
сбегали стайкой прачки налегке.
И вскоре в этой виденной стократно,
истертой ленте паточных чудес,
всегда одна, всегда невероятна,
взошла звезда на полотно небес.
В то старое кино в скрипучем зале,
где щеки как анфас – полулуна,
и поцелуй, а там она в финале
глядит в проем чердачного окна.