Чудный сон Емеле снился.
Будто наш дурак женился.
Не на рябенькой Марфушке
И не на соседской Лушке.
Нет! – на дочери царя!
Девка красна, что заря,
Словно чистый снег бела,
Где стройна, а где кругла…
И Емеля уж лицом
Не тарелка с холодцом –
Как царевич он прекрасен,
И румян, и взором ясен.
Только сон растаял вдруг,
В дверь раздался громкий стук.
«Сон какой чудесный снился!..
Нате – кто-то притащился! –
Принялся дурак ворчать. –
Ишь, умеют как стучать,
Крыша чуть не обвалилась…
Что сегодня за немилость:
Целый день спасал царей,
Жизнью рисковал своей –
И нельзя поспать теперь?
Да откройте ж, бабы, дверь!»
Дверь открыли, а у входа
Пять солдат и воевода:
«Здесь живёт дурак Емеля?!
Ну-ка, отвечай немедля!»
Бабы так и обомлели,
Может, что сказать хотели,
Но дурак с печи в ответ:
«Дурака Емели нет.
Был вчера, да вышел весь…
Надобно искать не здесь –
Он сегодня в стольном граде
Представляется к награде.
Здесь его, что толку ждать…
Коль зайдёт – что передать?»
Воевода в дом прошёл,
Перепачкав чистый пол.
Подкрутил свой ус слегка,
Посмотрел на дурака,
Глаз прищуря, усмехнулся
Да к солдатам обернулся:
«Быстро мы его нашли!
Ну, дурак, вставай, пошли.
Царь тебя желает зрить,
По душам поговорить…»
Выслушав такие речи,
Сел дурак посреди печи,
Позевавши для порядку,
Почесал лениво пятку.
«Коль царю болтать охота,
Стало быть – его забота.
Ему ноги и топтать!
Пусть заходит поболтать…»
Злость взяла тут воеводу:
«Я тебя, свинячью морду,
К государю вмиг доставлю
Да ещё мозги поправлю
Этим самым кулаком!
Ты, как вижу, с ним знаком.
Ну-ка, взять его, ребяты!»
Бросились к печи солдаты,
А Емеля ждать не стал
И скорее прошептал:
«По щучьему велению,
По моему хотению –
Эй, метёлка да ухват,
Проучите-ка солдат!»
Чудеса стали твориться:
Налетела словно птица
На солдатушек метла
И, махнувши, всех смела!
Тотчас прискакал ухват
И напуганных солдат
Начал всяко поддавать
Да по спинам лупцевать!
А дурак кричал с печи:
«Лучше, лучше их учи!
Ишь, запрыгали как блохи,
Не солдаты – скоморохи!»
А солдаты уж скорей
Припустили до дверей,
Шашки на пол побросали
И живот скорей спасали!
«Стой! Куда?! Да я вас всех!.. –
Под Емелин громкий смех
Надрывался воевода. –
Стой, трусливая порода!» –
«Воевода, тебе мало
От гостинцев перепало?
Вижу, ты совсем не рад.
Эй, метёлка да ухват,
Что ж вы гостя обошли?
Хоть разочек бы прошли
По его большой спине, –
Должен он остался мне…»
Тут уже и сам вояка
По избе запрыгал всяко –
Стал его лупить ухват,
А метёлка бить под зад.
«Молодец! Ишь, пляшешь как!» –
Хохотал с печи дурак.
Да и бабы, хоть боялись,
Тоже от души смеялись.
«Ну, скотина, пёсий сын! –
Подскочивши на аршин,
Воевода прокричал. –
Ух, тебя б я повстречал –
Вырвал бы дурной язык!»
Воеводу в этот миг
Так поддал ухват с метлой,
Что он вылетел стрелой,
Как служивые за дверь.
«Будут знать меня теперь! –
Проворчал дурак, смеясь. –
Ишь, какая всюду грязь!
Все полы перемарали
И, сломавши дверь, удрали!
Бабы! Ну чего сидите?
Вновь порядок наводите!»
Пока бабы мыли пол,
Сел Емелюшка за стол,
Что-то тихо пошептал –
И вдруг есть оладьи стал!
Пошептал – и вдруг горой
Высятся блины с икрой,
А за ними щи, ватрушка,
Пряники, с наливкой кружка…
В это время воевода
Взад-вперёд вдоль огорода
Пред солдатами шагал
И служивых всяк ругал:
«Что, дрожите?! Я вас, шкуры!
Со смеху издохли б куры,
Увидав таких солдат!..» –
И повис отборный мат.
А служивые молчали,
Слушали, не отвечали…
Да и что сказать в ответ?
Ни в одном уставе нет,
Что солдаты – честь страны! –
Биться с мётлами должны.
«Усов!» – «Я!» – «Вот мой приказ:
Коли не проявишь щас,
Старый валенок, смекалки,
Я тебя отдам под палки!
И уже не посмотрю
Ни на доблести в бою,
Ни на рану от штыка…
Чтоб добыл мне дурака!»
Пробку выдернув из фляги,
Усов выпил для отваги,
Крякнул, сивый ус потёр:
«Ничего! Пусть враг хитёр,
Но зато солдаты наши,
Взяв топор, наварят каши!»
А дурак съел щей горшок,
Пять блинов, больше не смог,
Пряник взял, залез на печь;
Только захотел прилечь –
Постучали тихо в дверь.
«Ну кого ещё теперь?»
Пожилой солдат вошёл,
Бросил взгляд на чистый пол,
Посмотрел на свои ноги
И остался на пороге.
«Снова гости к нам никак? –
Говорит с печи дурак. –
Чем попотчевать, солдат?
Вон метла, а вот ухват!»
Отвечает старый Усов:
«Бог избавь от таких вкусов!
По мне лучше во сто крат
Хлеб с водою, чем ухват…»
Пряник пожевав лениво,
Говорит дурак шутливо:
«Ох, темнишь ты, старый плут!
Может, что оставил тут?
Если шашки – забирай!
Лишь полы нам не марай…»
Старый Усов тут замялся
И решительнее взялся:
«Как, прошу меня простить,
Вас по отчеству крестить?» –
«Для чего тебе, солдат?
Коли мой отец – Игнат,
Я Игнатович тогда...
Только мы ж не господа».
Шапку сняв, старик взмолился:
«Воевода наш озлился,
И ругался, и кричал –
Словом, люто осерчал.
Говорит, что коли вас
Не доставлю сей же час
К государю во дворец –
Он велит, такой подлец,
Бить шпицрутенами спину!
Да я лучше в битве сгину,
Чем терпеть такой позор!
Что я, мародёр, иль вор?!»
Возмутился наш дурак:
«Как же это можно так –
Бить… шписрутами людей?!
Воевода ваш злодей!»
Стал упрашивать служивый:
«Емельян Игнатьич, милый!
Пожалейте старика,
В ранах все мои бока!..
Весь свой век я воевал,
Кровь на поле проливал.
Коль зовёт сам царь-отец –
Поезжайте во дворец!
Тройка с бубенцами ждёт,
Застоялась у ворот…»
Дурень пряник дожевал,
Почесался, позевал,
«Жаль тебя мне, – говорит. –
Воевода ваш сердит,
Да умом, видать, глупец.
Ладно! Так и быть, отец,
Съездим к вашему царю.
Только сразу говорю:
В сани больше я не сяду,
Хоть давайте щикаладу!
Вот на печке и поеду
К государю на беседу».
Бабы тут смеяться стали:
«Что, совсем мозги пропали,
Кто же ездит-то на печке?!
Ни к седлу и ни к уздечке
Не приучена она…
Сразу дурь твоя видна!»
А Емеля их не слушал.
Блинчики свои докушал,
Пряников набрал в карман
И на печь сел, точно пан:
«По щучьему велению,
По моему хотению –
Слышишь, печь, что говорю?
Поезжай-ка ты к царю!»
Начал дом трещать, ломаться.
Мыши стали разбегаться,
Вылезая из щелей…
А невестки поскорей
Шубы с шалями схватили
И из дома припустили!
Закрестился старый Усов,
И хоть был он не из трусов,
А из доблестных вояк,
В дверь попятился как рак:
«Может это мне приснилось?
Печь-то ихняя взбесилась!»
Стену выломав с трудом,
Покосивши набок дом,
Выезжает печь наружу,
В декабря лихую стужу.
На печи дурак поёт:
«Вдоль по улице метелица метёт.
Ты постой, постой, красавица моя!
Дай мне наглядеться, радость, на тебя…»
И горланя про девицу,
Покатил во град-столицу.
Печь дымит, глядит народ,
А Емеля – знай, поёт!
Что ему соседей смех?
Наплевать с печи на всех.
Братья вскорости вернулись.
Посмотрели – ужаснулись:
Дом разломан, печи нет,
А по снегу странный след,
Будто кто её волок…
«Не могла ж уйти без ног! –
Почесал затылок Пров. –
Не слыхал я про воров,
Чтобы печи воровали.
Бабы! Печь куда девали?!»
Старший брат, могучий Сил,
У супруги так спросил:
«Куда дели дурака?!
Зря мы, что ли, "петушка"
Для Емельки покупали?
Правда, малость облизали,
Пока ехали назад...
Он любому был бы рад».
Что могли сказать невестки
О Емелиной поездке?
«Сел дурак… верхом на печь, –
Повели невестки речь. –
И поехал… в стольный град,
К государю на доклад!
Царь хотел… Емелю зрить,
По душам с ним говорить…»
Дуры! Что с таких возьмёшь?
Только глупости, сколь хошь.
Сказ четвёртый http://www.stihi.ru/2011/12/04/7657