Памяти моих дред, трагически погибших между четвертой и пятой строфами.
I
Я у желтой стены на скрипучем диване.
Город мухой жужжит через стеклопакеты.
И сквозь шум темноты и дождя силуэты
Память тихо поет о твоих слов дурмане.
О, слова... С губ сплывают, как судна с причала.
Выдыхаешь - и шлешь им попутные ветры.
Но меж нами разлились моря километров,
И помехами связи корабль качает.
О, слова! Твоя речь пробирается вором
За висок... и крадет взволновавшийся разум.
Замки мыслей во прах обращаются сразу
И молчание виснет среди разговора.
И тогда я спускаюсь с руин размышлений
В сад восторженных чувств, где лишь свет и лишь благость.
Раз в руинах молчанье - повешеных тени,
То в безмолвии сада - оправданных радость.
II
Я в забитом вагоне на полке бордовой.
Из-под пола колес громовые раскаты.
Прошлой ночью на ножницах были распяты
Три десятка Христосов по памяти зову.
Маша, взгляд твой нежнее, чем девы Марии-
Пред тобою тускнеют немые иконы.
Если б я их писал - наплевал б на каноны
Солнцеликая, ты была б вместо мессии.
Если б идолов я высекал, то в чащобе
Подпирали бы небо твои изваянья.
Но бессмысленно все - даже призрак сиянья
Твоего передать я, увы, не способен.
03-08.11.11