А знаешь, папа, помнится хорошее.
Назло всему и в общем – вопреки.
Но прошлое… На то оно и прошлое.
Есть в памяти такие уголки,
Где сами оживают страхи детские –
И мамин плач, и водочный угар…
И сплетни торопливые соседские…
Так тщательно забытый мной кошмар.
И снова счастье – солнечными бликами,
Уютное… Но чуточку горчит,
И радость детства снимками размытыми -
Как будто нет скандалов и обид.
Пунцовые пионы в день рождения –
Я знала и ждала подарок твой.
…Но прошлое не знает возвращения,
А в настоящем – голос неживой,
Надтреснутый, роняющий безжизненно
Какие-то ненужные слова…
Я снова возвращаюсь к дому мысленно –
В нем жизнь отныне теплится едва.
…Болеет мама. Папа пьет без устали.
До рвоты, до безумия – но пьет.
Они когда-то жизнь свою запутали,
Казался лучшим выходом развод,
Но мучают друг друга до сих пор еще
Без малого – полвека. Столько лет
Прошло, пока мой папа стал чудовищем,
Орущим - мат на мате – пьяный бред.
С таким остервенением и злобою
Он пропивает жизнь – за годом год.
Я больше удержать его не пробую –
Его ничто не свете не спасет.
Сжимает горло горькая бессонница,
Укроет ночь звенящей пустотой,
Как взгляд остекленевший остановится,
Застынет за невидимой чертой…