Птички, как ёлочные игрушки,
звенят и покачиваются на ветвях.
Хвоя осыпается в мои следы.
Следы наполняются облаками.
Река, весёлая шумная ящерица,
хватает тень мою и уносит вниз по течению.
Тень наполняется солнцем, тяжелеет и сходит ко дну,
чтобы там мирно покоиться до второго пришествия.
Лесной дух раскладывает пасьянс из разноцветных листьев.
На опушке грибы танцуют медленный вальс
под аккомпанемент оркестра –
кузнечика
и трёх маленьких пьяных цикад.
Им звёздно и весело.
С утра собирали росу и успели набраться.
Замшелые камни-философы не одобряют шумных проделок.
В них тихим огнем брезжит скрытая, никому не заметная жизнь.
Когда-то, в один из ничем не примечательных дней
встанут они, распрямятся,
и лес замрет удивленно,
увидев самых чудесных и ярких детей
матушки нашей Земли.
Время еще не настало, поэтому серы они и почти незаметны.
Только сиреневый ветер знает их тайну.
Свернувшись калачиком, дремлет он между ними,
греет бока их замшелые своим заморским теплом
и чудесные сказки нашёптывает тёмным колоссам.
Ночью распустится папоротник
и станет гореть саламандра
на белых косточках странника, что грезил покинутым домом.
Ветры – зеленый, сиреневый и темно-синий
станут водить хоровод вокруг старца лесного.
Пока не покажется солнце, и мертвые лягут в могилы до следующей ночи.
И только тень моя на дне горной реки
отразится в небе умытом.