Охрипший гудок паровоза
Так жалобно вдруг прозвучал,
Что всхлипнула даже береза
У входа в можгинский вокзал.
Не громок, но странен и жуток
Пронесся над площадью стон:
Ведь долгие четверо суток
Ждать людям пришлось эшелон.
Неспавшие матери, жены –
Все те, кто по крови близки,
Рванулись хоть тут, у вагонов,
На фронт проводить по-людски.
Металась толпа по откосу,
Родные крича имена…
А где-то кровавую косу
Точила для многих война.
В сторонке, вдвоем, у березы –
Обнявшись, Галина и мать,
Мешая лобзанья и слезы,
Рыданья не могут унять.
Как сладостно было свиданье
В сиянии летнего дня,
Так тягостен миг расставанья,
Когда ты у мамы одна!
– Ну, разве так можно, подруга?!
А ну-ка, мордашку умой!
И хватит реветь, как белуга,-
К октябрьским вернемся домой.
Мы справиться с немцем сумеем,
И будет наш страшен удар! –
Сказал им, скрипя портупеей,
Назаров, лихой комиссар.
– Не плачьте Вы, тетушка Анна! –
За дочкою будет пригляд.
А ты ей пиши постоянно,
Как самый примерный солдат!
Раскатистый крик : « По вагонам!»
По нервам рванул, как картечь.
Но как оторваться ладоням
От худеньких маминых плеч?
И вдоль заграждений вокзала
Старушка, надрывно крича,
За поездом следом бежала:
« Ох, зря ты пошла на врача!»
Как ясно я все это вижу:
Бежит, не жалеючи ног,
Чтоб только быть к дочке поближе,
И падает ниц на песок…