Вот долгожданный перелом!
И покатился фронт на запад –
Вперед, вперед, как снежный ком,
Фашистов вынуждая драпать.
Смоленск, Калинин, Беларусь…
Уж у ворот Калининграда.
Прошли насквозь святую Русь,
Казалось, вот она награда –
Победа! – Видима, близка,
Но с безрассудством обреченных
Дрались немецкие войска.
Как никогда ожесточенно.
Метнулась мщения волна
На поиск логовища зверя.
Чтоб он ответил всем сполна
За все страданья и потери.
Хоть всю Европу перерыть
Готовы были патриоты,
Но их неистовый порыв
Добавил медикам работы.
* * *
Союзники в том виноваты,
Что город был сильно разрушен.
Пришлось разместиться палатам
В тиши уцелевших конюшен.
В них чисто: ни пыли, ни грязи,
Над каждым отсеком – таблички,
Где стройной готической вязью
Коней непривычные клички.
Едва отдышавшись от боли,
Старались тотчас пациенты
Шутить и дурачиться вволю,
Просмеивать апартаменты.
Тогда лошадиные стойла
Тряслись от здорового смеха:
– А что нам? Овес есть и пойло,
А раны почти не помеха.
– Эй, Сивка! – неслось из загона, –
Ты что там, отбросил копытца?
– Гляди ж, у меня, Дездемона!
Заставлю тебя жеребиться!
– А как там Каурый, на месте?
Знакомого ржанья не слышно.
– Он левой рукою невесте
Писать собирается лично.
– Закройте-ка, братцы, собранье,
Нельзя ли потише немножко! –
Ко всем нам пришли на свиданье
Живые артисты с гармошкой.
И вот уж запели частушки,
Краснея, но слаженно, чисто, –
Две медсестры-хохотушки.
Им вторили два гармониста:
– Сидел Гитлер на суку,
Не успел сказать «Ку-ку».
Как ударили «катюши» –
На сучках повисли уши.
– Шли в Россию Гансы, Фрицы,
Чтоб в Кремле повеселиться.
А теперь в свою Европу
Прочь бегут, спасая…
– Паулюс старался долго
Зачерпнуть воды из Волги.
А теперь мы тем героям
Рожи в Одере умоем.
В особенность русской натуры,
Как медик, вношу свою справку,
Что все шутники, балагуры
Быстрее идут на поправку.