В победном сорок пятом ясным маем
Закончилась Вторая мировая,
Отгрохотал ее зловещий гром:
Закончив счет с врагом на поле брани,
Проехав пол – Европы, утром ранним,
Я возвращался в Отчий дом…
Давно я не бывал в родных краях,
Прошло семь лет, и многое забылось.
Гадюкой в сердце заползал мне страх.
В предчувствии недобром сердце билось.
Три долгих года лютовал здесь враг,
На двадцать лет селяне постарели.
Один, идущий вниз к реке, овраг
Видал все жертвы пыток и расстрелов.
Я подъезжаю. Сердце защемило,
Родимые места не узнаю.
Припомнилось, что здесь в те годы было,
Что украшало Родину мою.
Ах, край родной! Что сделал он с тобой,
Как исковеркал он твои красоты,
За то, что дали им смертельный бой
В твоих лесах Отчизны патриоты.
Бор вырубил и парк не пожалел,
Наполовину сжег село родное,
И через реку мост не уцелел,
Но враг нигде не находил покоя.
И наконец последний поворот,
Передние в кабину постучали,
Я быстро спрыгнул на ходу и вот…
Но обознался. Не меня встречали.
Прохожие меня не узнают
И смотрят долгим любопытным взглядом,
Таких, как я, своих желанных ждут,
Которых провожали в бой за садом.
А мать меня у дома повстречала,
И слова не успевши мне сказать,
На грудь мою с рыданием припала,
И сам я слёз не мог сдержать.
-Идем, сынок… А вот и дед твой старый, -
Сказала мать и тут же на порог
Ступил старик, согбенный и усталый,
Вошел и стал. Не передвинет ног.
-Ну, здравствуй, внучек…
Здравствуй мой родимый,
Не чаял я увидеться с тобой.
Бог справедлив. Выходит, я счастливый,
Глядишь – и протяну годок-другой.
А ты – герой! Ну прямо не узнать,
А был-то, помню, белобрысый шкетик.
А ты чего слезу пускаешь, мать? –
И до чего же глупы бабы эти.
Вот так всегда, чуть что – и слезный град,
Да перестань, скажу тебе по чести.
Ай, видно правду говорят,
Что в ейных баб глаза на мокром месте.
-От счастья, батя, с радости все это,
Не верится, что рядом сын сидит.
Все кажется, что он на фронте где-то,
Что смерть кругом, и Шурик мой убит.
-Все это блажь, любовь и ужас вместе,
И на войне не убивают всех.
Ты нам, Марин, налей-ка грамм по двести,
Мне кажется, и выпить нам не грех…
-Все на столе. А ты, бать, сам налей.
-Что лить, что пить не надо мне учиться,
Как малость выпью – становлюсь сильней
И вроде бы моложе лет на тридцать.
А уж чиста, ну что твой день весенний,
Всем помогает от душевных ран, -
Усы расправил, чокнулся со всеми,
-За встречу, внук! – и осушил стакан.
Ух и сильна! Что твой первак, ей-богу,
А ну, Марин, полож чуток картошки. –
Закусок всех отведал понемногу,
Собрал в ладонь и в рот отправил крошки.
-Так, значица, германца покоритель,
Бывал и я там в прошлую войну.
Но ты там, Саня, был как победитель,
А я, родной, там был в пляну.
Три года с гаком я у них прожил,
Знакома мне их жизня и природа.
Еще того как надо не забыл,
Да дома быть пришлось в пляну три года.
С Россией воевать нема резона,
Уж дюже много у России сил,
Мой дед Григорий бил Наполеона,
С Давыдовым Денисом в бой ходил.
Когда на рать пойдем мы силой всею,
Врага любого будет ждать беда.
Я б всем нашим врагам сказал – Рассею,
Коль не хотите схлопотать по шее,
Не трожьте ее лучше, господа…
1950