Несколько проходит дней.
Царь сзывает сыновей,
Речь такую молвит он:
«Сыновья! Для ваших жён
Я задумал испытанья.
Первое для них заданье
На умение и труд:
Пусть рубахи мне сошьют.
И чтоб радовали взоры
По ним вышивки узоры!»
Вот Иван домой пришёл,
В горькой думе сел за стол.
На столе с водою кружка,
В ней сидит его лягушка:
«Что, Иван, тебя печалит?»
Царский сын ей отвечает:
«Жёнам всем во испытанье
Дал наш батюшка заданье:
Надобно рубаху сшить,
Вышивкой узор завить…»
Говорит лягушка вдруг:
«Не печалься, милый друг!
Лучше спать ложись скорее –
Утро вечера мудрее…»
Ночь сгустилась за окном,
Спит Иван спокойным сном,
Не до сна одной лягушке:
Тихо выбралась из кружки,
Со стола на лавку – прыг!
И в один короткий миг –
Только пола лишь коснулась –
Красной девой обернулась:
Василисою Премудрой,
Ясноокой, златокудрой.
Красоты – нет слов сказать,
Только в сказке описать!
Словно чистый снег бела,
Словно солнца луч мила;
В частых звёздах сарафан
Облегает стройный стан;
Очи ясны, а движенья –
Ветра лёгкого скольженье.
Свечи на столе зажгла,
Для рубахи ткань взяла;
Вдев в иглу златую нить,
Стала вышивать и шить.
***
В нежном свете перламутра
Над землёй восходит утро.
Встал Иван, глядит на стол:
«Что за чудо?!», подошёл…
На столе лежит рубаха,
Вся в узорах, в райских птахах,
По всей вышивке богато
Серебро горит и злато.
Не рубаха – чистый жар!
«Отнеси, Иван, мой дар
Батюшке царю с поклоном», –
Ласково-премудрым тоном
Говорит ему лягушка.
«Ну, спасибо, мил подружка!»
За день подустав от дел,
Скоморохов царь смотрел.
Те его смешили всяко:
Этот брешет как собака,
Тот – растеребил мочалку,
Привязал её на палку
И верхом на палке скачет.
Царь от хохота аж плачет!
Но пришлось забыть о смехе:
Делу – время, час потехе.
Сыновья к царю пришли,
По рубахе принесли.
Взял он в руки, не без страху,
От боярыни рубаху:
«Ишь, нашили! Не пойму,
Как смотреть, и что к чему.
Скоморохи! Вам рубаха!» –
И швырнул её с размаха.
Взял рубаху от купчихи:
«Ишь, какие есть портнихи!
Не рубаха, а халат –
Мне как раз до самых пят!»
Принял царь дар от Ивана.
Вся рубаха гладко ткана,
Ладно сшита, а узоры
Так и вьются, теша взоры.
Средь узоров дивны птицы,
Каждая с лицом девицы –
Крылья вольно простирают,
Перья золотом играют.
Не рубаха – прямо диво,
Вся пылает как огниво!
Царь рубаху взял, надел –
Словно вдруг помолодел.
«Не видал одёж красней
Даже у других царей! –
Восхитился царь-отец. –
Ну, лягушка, – молодец!
Вот второе им заданье,
Но уже не вышиванье:
Пусть мне к утреннему чаю
Испекут по караваю.
Чтобы был душист и сладок!
Я на сласти, грешен, падок».
Вот Иван домой пришёл,
С тяжким вздохом сел за стол.
На столе всё та же кружка,
Рядом с ней сидит лягушка:
«Что, Иван, опять печалит?»
Царский сын ей отвечает:
«Жёнам всем во испытанье
Вышло новое заданье:
Надо к утреннему чаю
Вам испечь по караваю…»
Говорит лягушка вдруг:
«Не печалься, милый друг!
Лучше спать ложись скорее –
Утро вечера мудрее…»
Сон объял поля, дубравы,
Дремлют церквы златоглавы,
Всюду ночь и тишина…
Лишь лягушке не до сна:
Со стола на лавку – прыг!
И в один короткий миг –
Только пола лишь коснулась –
Василисой обернулась.
Тихо к мужу подошла,
По кудрям чуть провела:
«Спи, мой сокол! Твои сны
Будут пусть добра полны.
Не взойдёт ещё заря,
Испеку хлеб для царя…»
***
Царь садился чай испить.
Начал слуг всех торопить:
Самовар чтоб раздували,
Стол скатёркой покрывали.
Птахи ждали тут как тут,
Когда крошек им дадут.
Царь велел, чтоб на окно
Им насыпали пшено.
Вскоре сыновья пришли,
Караваи принесли.
Первым хлеб поднёс Данила
(Если это хлебом было).
Царь тот хлеб поизучал,
По нему чуть постучал:
«Может я совсем ослеп?!
Это камень, а не хлеб!»
Хлеб поднёс тут Гавриил
(Если хлеб тот хлебом был).
Взялся царь за каравай
И прилип, хоть отрывай:
«Не могу сойти я с места!
Где здесь хлеб?! Сырое тесто!»
Тут свой хлеб поднёс Иван.
Каравай душист, румян,
Сладким мёдом ароматен,
Для стола любого знатен.
Всё в нём есть: изюм, цукаты…
Дивный дух на все палаты!
Каждый, кто его вдохнул –
Не хотел, слюну сглотнул.
Отломил царь хлеб на пробу,
Съел цукат, откушал сдобу:
«Вот так хлеб! Вот так услада!
К чаю мне такой и надо…
Мне теперь твоя жена
Его чаще печь должна.
А сегодня, мои дети,
Будет пир, какой на свете
Много лет я не давал.
Вас я первыми позвал.
В полдень чтобы все пришли
И супружниц привели…»
В дом Иван вернулся свой,
Буйною поник главой,
Опечален – чуть не плачет.
По столу лягушка скачет:
«Что, Иван, ещё печалит?»
Ей царевич отвечает:
«Царь на пир велел прийти,
Жён с собою привести.
Ты – лягушка, как же я
Приведу на пир тебя?..»
Говорит лягушка вдруг:
«Не печалься, милый друг!
Позже я на пир прибуду.
Как начнётся звон повсюду,
Стук да гром – пусть не боятся,
Ты скажи: "Что волноваться?
Это шум от лягушонки,
Ко мне едет в коробчонке…"»
Часть третья http://www.stihi.ru/2011/12/01/6013