Воспоминания о самом счастливом времени жизни связаны у меня с родной деревней. Здесь пришла любовь, несказанный свет которой проникает ко мне через годы... Городской парень, приехавший сюда со стройотрядом, красавец и юморист, Валерка Васин прекрасно пел и играл на гитаре. Да и любая работа была ему по плечу и к рукам.
Когда я приехала на каникулы домой, мама пригласила его починить старенькую радиолу. А потом мы «крутили» пластинки: «Я всю ночь не сплю, а в окна мои ломится ветер северный, умеренный, до сильного…». А потом Валерка рисовал для меня в альбоме на память. Я до сих пор храню его рисунки, письма, диск с этой песней.
Во время учёбы в Нарьян-Маре я получала от него письма и писала стихи, впервые осознав, насколько он и родина – неразделимы. 18 лет – чудесное время жизни, окутанное нежным флером любви. Казалось, даже воздух напитан был её флюидами.
Помню: сильный ливень, мы сидим с Валеркой на открытом крыльце, защищённом только крышей, а рядом вода обрушивается потоками на кусты смородины у дома, низвергается с поточника, оплёскивая нас весёлыми брызгами. Мы сидим обнявшись, разговариваем о чём-то несущественном. Целуемся, словно проваливаясь в бездну, где время останавливается…
Моя голова лежит у него на коленях. «Волосы соломой золотой упадут, лицо твоё скрывая. Ты такой красивый, молодой, – я насилу взгляд свой отрываю…» - сами слагаются строки, когда он по молчаливой просьбе губ склоняется для поцелуя. В глазах его пляшут весёлые чёртики… «Тебе принадлежит мой первый поцелуй!"» – говорю я ему. «Вот за это спасибо тебе, Галинка!» – отвечает он. «Галинка, Галинка» – никогда моё имя не звучало так ласково, разве что мама его так произносила. И этот долгий, долгий ливень...
А 27 сентября в Кургомени отмечают Звиженье (Воздвиженье). Помнится, как в ту осень мы решили собраться у моей соседки Лиды Шишко, и слух моментально облетел деревню. И вот уже притащены откуда-то и поставлены длинные столы вдоль комнаты. Где-то найдена почти «доисторическая» радиола на батарейках (радиоприёмник и проигрыватель «в одном лице»).
К вечеру собралась полная изба молодёжи. В 11 часов ночи электричество в деревне отключили, но мы не отчаивались: зажгли припасённые заранее керосиновые лампы, отчего в комнате воцарился какой-то особый уют. Валерка сидел напротив и играл на гитаре, мы пели. Веселье было в полном разгаре, радиола на батарейках исправно работала, музыка вовсю играла. Крутили модные тогда пластинки: Далиду, Джо Дассена, "Листопад" Валерия Ободзинского , "Ветер северный" ("Голубые гитары"). Весь вечер мы с Валеркой танцевали, а в перерывах выходили на улицу, где в лунном свете он играл на гитаре и пел, наполняя музыкой ночь. Веселье длилось до утра...
Дни, озарённые светом невозможного, пронзительного счастья!.. Но у Валерия была где-то другая женщина и сын, о котором он часто вспоминал... И однажды зашёл ко мне с рюкзаком, набитым чем-то неподъёмным. Немного посидев, засобирался. И как-то странно, с грустным упрёком прозвучали его слова: «Валерка не может надеть рюкзак, а Галинка даже не догадается ему помочь», – как будто уходил он навсегда. Так и вышло… Что ж, судьба, как говорила бабушка, прилучает, судьба и разлучает...
На фото: молодёжь тех лет.