Наши встречи – глубокие шрамы на коже зимы,
Грезить, горький удел обвенчавшихся с падшей весною.
Мысли строем шагают, по краю надмирной тесьмы,
Чрез мосты ожиданий, в бреду спотыкаясь, порою.
Может средь лютокаменных вьюг – расцветает цветок,
Но мы вряд ли сумеем его разыскать под сугробом.
Жадно плещет из чаши весов, омертвелый поток,
Клич о помощи стихнет, печалясь тревожным ознобом.
Память, сбросив одежду, отринута стаей чудес,
Хнычет, насквозь впитав – поцелуи, грудастой метели.
Слышишь, шепчет сказания бледные, скорченный лес,
И нещадно манят на поминки немые свирели.
До утра не согреться периной горячих снегов,
Слишком долго качается – зыбка незримой кручины.
Только, вспыхнувший пламенем вой погребальный – волков,
Сможет тайно развеять на миг, приближенья лавины.