Памяти Ники Турбиной (1974–2002)
В южном краю, тогда безмятежном,
Возле моря поднялся росток,
И зацвел, поэтический, нежный
Необычайный алый цветок.
Девочка замерла, тише — тише…
Синяя лунность, шторок шелк.
— Мама, я слышу, мама, я слышу!
Снова мой добрый голос пришел!
Реже, реже волшебные звуки,
Молча страдает, молча грустит.
Бьется и пишет, такие муки,
Подползает соблазн — суицид...
И не поймет, да откуда рана?
И от обиды негромкий стон.
Чудо случилось, но очень рано,
Может, вернется призрачный сон?
Может, злой рок над ней посмеялся,
Черной зависти яд травил?
Редкостный дар в стихах пробивался,
Изо дня в день набирался сил.
Вновь повторилась судьба поэта,
Не нашлось никого помочь.
Ожидали с надеждой рассвета,
Вместо утра обрушилась ночь.
Что там случилось, никто не знает,
Соскользнула, совсем как тогда…
Искра божья легко затухает,
Без опозданья приходит беда.
В жизни у нас, суровой и снежной,
Где изначально не любят слез,
Слишком ненужным и слишком нежным
Мир оказался прекрасных грез.