Вот теперь я отошел. Я разморожен.
Я могу себе позволить все, что прежде
Обойтись бы мне могло куда дороже.
Так что, гости дорогие, пейте – ешьте.
Наполняют рюмки гости. Без умолку
Юбилейные щекочут нервы речи.
И, что главное, слова все с чувством, с толком,
А у женщин горячи и грудь и плечи.
Вот что значит юбилей,
Да у поэта.
Ничего, прикинусь добрым и хорошим.
И, поскольку песнь моя почти что спета –
Мне не надо в этот вечер лезть из кожи.
Все что нежное хотел сказать – сказалось.
Все что умным мне казалось – измельчало.
И бессмысленно теперь давить на жалость –
Вон, буренка, тоже жалобно мычала.
Перевернутое небо не воротишь
На привычное положенное место.
Ни рифмуется ни че…А че ты хочешь…
Вон, Державин, говорят, возрос из теста.
В черном юморе, признаться, я – не очень.
Слушай, женка, прекрати лупить в печенку
Лучше дай-ка мне на закусь тот кусочек,
Да лимончиком прикрой прозрачно – тонким.
Все равно мы только скрипки в этом хоре.
Ты оттаяла, я тоже разморожен.
А жена мне по-английски: - Ай, ем сорри.
Что по сути означает: - Мой хороший.