Гордись, страна!
Тостуй, сосед Петрович!
Мышь понесла.
И вот оно Моё:
не колобок, не чурка, не норушка,
– нетленное кириллицей ***.
Высоким слогом вдула мысль в бумагу.
Луна бодала пузом Козерог.
Там, наверху, учетчик ставил брагу,
и пролил, видно, малость между ног.
Ну, в общем, не горит Моё, не тонет,
и хочется его как гимну петь,
не на диване, с баночкой,
– а стоя,
забэбыкачить в каталожну клеть.
О высер высеров!
Тебя ль не вожделела,
запудривая глаза фиолет!
– Саму себя до жабр я поимела,
за два вагона изергильих лет.
Пусть морщатся малахии-шуршалы,
глагольну рифму ставя мне в укор,
дескать, твое нетленко – заебало!
дескать, любовь с кровищей – моветон!
Любовь, она бескровной не бывает. –
– Копытце обойди! На воду дуй!
Ты вновь задрал башку.
Земля корячит.
Ты по-собачьи прешь за лунный буй.
Там точно Бог!
И ты ему, с испугу,
зашепчешь лучший высер со слезой.
А Бог зевнет:
– Лети, Моё, по кругу,
в поэтский ледниковый мезозой.