Эта осень слепа и так страшно похожа на коду,
Но вот выпадет снег – всё закрасят, побелят, зальют.
Говорят, что киты, чтоб заснуть, лишь уходят под воду
На какие-то десять иль, может, пятнадцать минут.
Говорят слишком много, потом забывают об этом,
По перилам съезжая в спирали таких же перил.
Говорят – невозможно ни стать, ни остаться поэтом,
Если ты на земле никого никогда не любил.
И грабастая мир, надувая раздутые щёки,
Засыпая себя, как на пляже, горячим песком,
Мы тогда понимаем, насколько мы все одиноки,
Когда каждый знакомый уже ни черта не знаком!
Когда всё – ни про что, и дробится как в приступе гнева -
Что ж, руке, побивая камнями, жалеть ли камней?
Говорят – не змея искушала "преступницу" Еву,
Просто Бог почему-то тогда недолюбливал змей.
Просто в игры тогда не умели играть по-другому –
Каждый выпавший туз мог быть тут же внезапно покрыт…
Лишь влюблённые верят любому влюблённому слову,
Даже если за этим ничто и никто не стоит…
Но осталась Земля как на карте – одетой в окружность,
И корсет так затянут, что тут - ни любить, ни дышать.
Побежали со мной?.. Если это тебе ещё нужно...
Если ты в эти дни ещё НЕ разучилась бежать…
Эта осень слепа… и как будто – солонка без соли,
Но вот выпадет снег – и всё спрячется в спячку минут.
Говорят, что киты никогда не почувствуют боли,
Если знают заранее время когда их убьют.
И тогда над водой появляются гордые спины,
И мы слышим тот крик, что не даст ни один перифраз.
В каждой истинной песне есть что-то от ТОЙ – ЛЕБЕДИНОЙ,
Что исполнить возможно, наверно, один только раз.