Кружево блекнет от блеска живой воды,
Серебряно тянется нитка от пальцев к ловцу,
От локтя до кончиков пальцев бессильны льды,
И тени ночные по каменному лицу
Ползут, забываясь, скользят от бессилья дней
Пред вечными знаками жизни загробной тел,
И тени дрожат от холода на стене,
И губы на бледном лике белы как мел.
Ловец пробуждается, слушает колыбель,
Под ласками нежных пальцев. Пора прилечь.
И Мастер, истратив силы, пошёл в постель,
Повесив Ловца под окнами сны стеречь.
Ловец проникает в мысли, на глубину,
И весь пробирает Мастера до костей,
Который спокойным, но истинно чутким сном заснул,
И холод ступил на место земных страстей.
А сны залетают к Мастеру, смерти сны,
Бесцветные, как и грешна его душа.
Что помнит и годы, и дни золотой весны,
Что чувства убила. О, до чего хороша.
Но Мастера сон тревожен: в окне стоит
Насмешки густая тень. Не понять лица.
Лишь голос спокойный у тени слегка дрожит,
И ловит твой взгляд, как будто бы на живца.
Ловец заползает в мысли, хватает сон,
Вытягивает из памяти прошлых лет,
И чувствует он обжигающе связь времён,
И Мастера, что в то время давал обет.
«Никогда никому не верить. Забыть про радость. Забыть про чувства.
Не стоять у закрытой двери. Забыть про слабость. За дверью – пусто.
Не искать ничего живого. Не ждать ответа. И без надежды
И закона как жизнь простого. Не ждать совета. И всё – как прежде»
Но тяжка судьба ловца. Охранять от боли
Столь хрупкую душу Мастера, как песок.
«Лучше камнем вниз, чем жить по чьей-то воле»
И бережно выпить надежды бордовый сок.
Но как-то, однажды, Хозяин тебя возьмёт,
Погладит спокойно перья, толкнёт кровать…
К другому хозяину нежно тебя отнесёт,
И станешь его ты так бережно охранять.
Дже. М.