Жил в колхозе брадобрей
Яков Розельман, еврей.
Он не сеял, не пахал,
Только пейсами махал;
Так как смог в один момент
Где-то сладить документ,
Что по резолюции
Бдел о революции
И страдал отсутствием
По ночам поллюции.
А теперь в мозги стучат
Сразу сперма и моча,
И ещё там что-то,
От любой работы.
Исключением идёт
Только стрижка и бритьё.
Так, охочий до интриг,
Он в колхозе брил и стриг.
Скуп и жаден был, как чёрт.
Кроме денежек ещё
Брал всегда натурою -
Яйцами и курами.
Был в колхозе конюх Глеб.
Тот недаром ел свой хлеб,
Парень, сАженью в плечах,
Балагур и весельчак.
Работяга, хоть куда,
Не чурался он труда
И в колхозе там и тут
За троих тащил хомут.
В общем, скажем: был наш Глеб
Первым парнем на селе.
И любил он, стало быть,
Якова подкалывать.
А тот серчал на Глеба
И жаловался ребе;
Ребе - председателю,
Бывшему предателю.
Ну, а тот любил покой
И на всё махал рукой.
Как-то Глеб сказал: "Ну, что ж!
Коль Невесту подстрижешь,
Яков, врать не стану,
Так и быть - отстану."
И, потупивши глаза,
Брадобрею заказал,
Чтоб постриг Невесте
На интимном месте.
Яков, грешная душа,
Согласился, чуть дыша.
По губе текла слюна:
Знать, невеста-то юна!
Но спросить не рисковал,
Лишь картины рисовал
Он в уме фривольные
С рожею довольною.
Стричь задаром? Не беда!
Но зато ведь навсегда
Избавившись от гоя,
Он будет жить в покое.
Чтоб заказ не так смущал,
Глеб ещё пообещал
Бить по морде всякого,
Кто обидит Якова.
В общем, при свидетелях
Сделку и отметили,
Отойдя в сторонку,
Стопкой самогонки.
Стрижки час назначенный
Яков ждал, охваченный
Радостным волнением,
С явным нетерпением.
Дальше вот что было:
Глеб привёл кобылу,
Резвую, как бестия,
Что звалась Невестою.
Яков, слабое звено,
Отказался сразу, но
Тут короткий разговор -
Уговор есть уговор!
Со скорбящею душой
Яков сзади подошел
Оценить на месте,
Что там стричь Невесте.
Будь лошадка подобрей,
Знай лошадку брадобрей
И её наклонности
Бить по беспардонности,
То б и не случилось
То, что приключилось...
Вывод сделали врачи:
Вместо спермы и мочи
Стукнула подкова.
Что же тут такого?..