Вокруг всё больше и больше смертей...
Как-то вдруг умирают люди!
Вот кричали: «Винца-то налей!»
А теперь: « ... мы тебя не забудем...»
Заупокойную чтоб перенесть,
надо веру иметь или нервы
стальные, раскатанные в жесть,
чтобы смело отпевать людей
раз
этак
в сто первый.
Не приму! Прости, это - бунт!
Отец, понимаю: напрасный.
Жизнь прожить - это лиха фунт
съесть. Но жизнь, в то же время, прекрасна!!
У Тебя свои счета,
не понять их - мыслится мелко.
Там, в Завысье, уйдёт суета,
остановится жизни каретка,
что бежит и бежит по листу,
отстукивая буквы-смыслы;
но прошла ноль-мерную версту:
и вот Оно - Завысье.
И вот они - иные перекрёстки,
где выпало слово на «с»
несчастливой
(или, может, всё же счастливой?)
подковкой,
и запнулась каретка неловко -
начинается новая вёрстка.
Ангелы в белом.
Рай и сироп.
Считай, повезло:
не дымно, не смрадно.
Но как-то мне скучно думать про то...
Поповым идеям назло
вращать Эту землю дыханьем отрадно.
Шажком подтолкнуть Землю в бок,
чтоб катилась весёлым мячиком,
не надо, не сокращай тот срок,
что Тобой же, Отец мой, назначен!
Но, наверное, когда-нибудь потом,
износив до дыр уставшее тело,
я сама, как милость, призову смерть -
этого палача, «lady in red»... или, скорее, в белом.