Скрипторий украшен восточным орнаментом
На тему беседы небесных светил.
Фон тусклого света и шёпот пергамента
Сливаются в танце сапфирных чернил.
Пишет перо о том, что было, но будет.
Надоело смотреть, куда цепи всех тащат.
Пусть сожгут на костре инквизиторы, судьи,
Я старался молчать, но теперь всё иначе.
Гнали пургу самозванцы и странники,
Что ваши решения - лишь детали в системе.
Но будьте готовы парировать панику
И защищать вашу душу от ударов по вере.
Я видел, что там ничего не изменится,
И я рад бы забыть то, что знаю об этом.
Завтрашний день успеет наведаться,
Настоящее же уходит на веки.
Смерть так же, по-своему, будет права,
Забирая отставших от Большого пути.
Завтра «Сегодня» станет «Вчера»,
Но все рвутся узнать, что их ждёт впереди.
Там вовсе не могут распорядиться свободой.
И уже не обнять тех, кто дал её нам.
Военный парад до границ небосвода,
Но цветы возлагаем уже лишь к ногам.
Там Вера, Надежда, Любовь - только ники,
Тех девушек, загнанных, что ищут принцев в сети.
Критерии поиска «быть готовым на выстрел»
Там важнее желания дарить им цветы.
Там лучше прослыть эгоистом и хамом,
Чем слышать упрёки, что ты - простой подкаблучник.
Послан ты будешь со своей серенадой,
Если не в состоянии купить сумку от «Gucci».
Романтика в топке, нигилизм на коне.
Прагматики учат смотреть реально на вещи.
Оставлены души где-то там, вдалеке,
А разум на дне у равнодушия в клешнях.
Любое событие предельно банально.
Пробоина в корпусе - и крысы бегут.
Мы сами друг друга уничтожим морально.
Какой конец света? Да какой Страшный Суд?
Там те же слова внутри песен со сцены,
Только рифмы меняют местами в куплетах.
Креатив забракован у суррогата идеи,
Но считается модным крутить их на дискотеках.
План Даллеса там, действительно, действует,
В праздности Запад топит мудрость Востока.
И не столь различаются рассказы о детстве
Внукам, зачатых не в любви, а залётом.
Вечеринка в кафе, девчонки, сомнения…
Всё это на фото, что лежат в слоях пыли.
И то, что сейчас для тебя достижение,
Там просто строка «Мы молоды были».
Свадьба твоей, некогда, женщины,
Листья, что сыплются с деревьев на плечи,
И трава, что скрывает бетонные трещины,
Невзначай говорят о том, что время не лечит.
Слова те, что ты не решился сказать,
Так и бродят с ветрами по рулёжным дорожкам.
Ошибки останутся, от них не убежать.
Как и прежде скребут эти чёртовы кошки.
Сколько раз ты проснёшься в три часа ночи
После сна, где ты сделал правильный выбор.
Тускнеет в письме неразборчивый почерк,
Что пытался исправить очередную обиду.
Там также ждут май, смотря в окно на ноябрь,
Иногда отвлекаясь, чтобы чай заварить.
И бросают свой якорь, как забытый корабль,
Уже без желания куда-либо плыть.
Уже не покинуть обитаемый остров,
На слова не клюют, все брошены снасти.
Тогда ты поймёшь, что внезапно стал взрослым,
И по разные стороны свобода и счастье.
Поменяли очаг на горсть серебра,
Ложь так же подобие многослойных узлов.
Там, действительно, страшно оглянуться назад -
За спиной только пепел когда-то прочных мостов.
Ты по-прежнему тень в своём свергнутом городе,
Если ветер в кармане, а не «Parker» в футляре,
Если стали дороже те известные стороны,
Чем в роскоши жить, но словно «Боинг» в ангаре.
В парах «со стажем» не хватает уюта,
Одинокие сетуют на ненужность свою.
Счастье в неведении, а я знаю, что будет.
Всё привычнее слышать шорох шин поутру.
С воспоминанием тех, кому ведал секреты,
Встречаешь ты полночь. Они встречают рассвет.
Там близких людей разбросает по свету…
Конверт на руках взамен бесед тет-а-тет.
Свою старую шпору увидишь на ластике,
Вычищая квартиру от хлама в субботу.
И кинешься тоже искать одноклассников,
Пытаясь узнать хоть кого-то на фото.
Один лауреат Филдсовской премии,
Другой возглавляет список рейтинга «Форбс».
Каждый третий - пример версии Шрёдингера,
А жизнь каждых четвёртых идёт под откос.
Сотни развязок ведут в тупики,
И лишь один только шанс есть найти из них верную.
Эпитафией станут слова о любви,
И там стремятся успеть раскрасить жизнь эту серую.
Загнать чёрный шар с номером восемь
В одну из шести, но верную лузу,
Покуда внутренний мир не взяла в руки осень,
Смыв твою молодость, словно в водный сток лужу.
Снайпер «снимает» урвавших победу,
Меняя спуск пули на виллу у моря.
Там жизнь калибруют по Карнеги и Фрейду,
И лишь единицы со слов отца Ратибора.
Поставлена точка в борьбе за права,
И теперь дамы тоже просят сердце и руку.
В офисе оба теперь допоздна
Пишут отчёты, пока босс клеит шлюху.
Законы в затворах держат гнев батраков,
На которых плюют, сея ложь, фараоны.
Душе просто парит быть в плену у оков…
Всё больше в лесу петлей из капрона.
Там так же боятся катаклизмов по осени,
И прихода последствий ядерных зим.
Пытаются скрыть проявление проседи,
Ведь хочется дольше побыть молодым.
Там уже излечили сотни болезней,
Но спустили с конвейера пару тысяч других.
Не хочу говорить о том, что вовсе исчезнет...
Уже вижу слёзы на ресницах твоих.
Остаётся у неба молить о прощении,
Хотя после такого всех точно сожгут,
И хранить хрупкий мир за баррикадой презрения,
Убирая весь мусор добежавших минут.
Это лишь заготовка, куда духи целятся,
Далеко до пожара, но уже виден дым.
В твоих силах сегодня менять эту летопись,
Чтобы завтрашний день стал совершенно иным.