Он на Тобольщине родился.
Его отец был ямщиком.
В селе он вырос. Там женился.
Как знахарь, стал известен он.
Вскормлённый на хлебах сибирских,
Хоть сильно в юности болел,
Был полон сил он богатырских,
От трав дурманящих хмелел.
Он на паломнице женился.
Была она из мест родных.
В родимом доме поселилась,
Детей родив ему троих,
Ни в чём супругу не мешала,
Была послушною женой
И верность мужу сохраняла.
Лишь он был властен над собой.
Любитель драк и сквернословий,
Таким он с юных лет предстал.
В 15-ть начал пить Григорий,
Слыл конокрадом, воровал.
Случалось, бил отца родного,
Под взгляд полиции попав.
За ним проделок было много.
Всех черт характера был сплав.
Глаза его мигали редко,
Но излучали магнетизм,
Их взгляд всегда был наглым, едким,
Напоминая вампиризм.
И заболевшую скотину
Он мог гипнозом исцелять,
Не ведал с измальства кручины,
Желая силу показать.
Немало странствуя по свету,
В монастырях приют искал,
В одежды старца был одетый.
Юродивого роль играл.
С годами в корне изменился.
Святошу всем напоминал.
С усердием в церквях молился.
Недуг молитвой отпевал.
Ум у него всегда был острый.
Был он достаточно хитёр.
Был с дамами он слишком чёрствый.
Себя он беспардонно вёл,
Хоть через женщин путь вёл к славе.
Любил над ними брать он власть.
Коль надо было, он лукавил
И упивался властью всласть.
Но на мужчин был больше падок.
Их ласку жаждал получить.
Не плоти вкус ему был сладок.
Без секса мог годами жить.
Как видно, что-то с ним случилось
Однажды там, в монастыре.
На то была не божья милость.
День чёрный был в календаре.
Всегда он был заросший, грязный,
Свободой дорожил всегда.
Казалось, был он безобразный,
Был неминуем час суда.
И бросив пить, курить, есть мясо,
Он сторониться стал людей.
Душа набрасывала лассо
На буйный пыл его страстей
Натурой обладая страстной,
Больных он брался исцелять
Царевич болен был опасно.
Врач был бессилен помогать.
Излечивать гемофилию
В противовес врачам он мог,
Известный этим став в России,
Для многих стал он царь и Бог.
Ведь он движеньем рук мгновенно
Легко мог приступы снимать.
И говоря проникновенно,
Умел речами восхищать.
Слова имели смысл огромный.
Молясь за сирых и больных,
Стремился помогать бездомным,
На помощь призывал святых.
Распутиным за блуд был назван
В среде односельчан своих,
Хоть слухов много было разных,
Казался многим он святым.
И вхож стал в царские покои,
Обласканный семьёй царя.
И был с царём на «ты» Григорий,
Способностям благодаря.
Исхожено дорог не мало.
Умел Григорий прорицать.
Толпа поклонниц всюду ждала,
Желая ноги целовать.
Он отвечал пренебреженьем
И не щадил известных дам.
И дьявола он воплощенье
Являл собою их глазам.
В нём всласть страстями кровь бродила.
Разгульную он жизнь любил
И был несдержанным кутилой.
На всё хватало буйных сил.
Был дум чужих он повелитель,
Всегда воздействуя, как маг,
Врываться мог в души обитель.
По сути это было так.
С каким великим наслажденьем
Власть обретал он над душой.
И видел в том предназначенье
Скандальной хроники герой.
Он одержимо в это верил,
Теряя с Небесами связь.
В ад открывал, напившись, двери,
Мог обнажаться, не стыдясь.
Смог в сливки общества пробиться
И стать известным, как пророк,
Повелевал императрицей,
Для многих был он сущий Бог.
Всегда уверенно шёл к цели.
И жизнь светскую он вёл.
Не раз его убить хотели.
Тень наводил он на престол.
Дворцовым доставлял проблемы,
Кого-то с должности снимал,
Свои при всём составив схемы.
Своих он в званье повышал.
И кто-то на него молился,
А кто-то видел в нём врага.
Ни с кем он славой не делился,
Но нищим помогал всегда.
Владел он магии секретом,
В Свет мог открыть любую дверь,
В миру слыл добрым человеком.
Кружила жизни карусель.
Надзор полиции негласный
Установил над ним Синод.
Казался церкви он опасным.
Пускались все уловки в ход.
Фигурой был он одиозной,
Паломничал по хуторам,
Встречал с улыбкой день морозный.
И очаровывал всех дам.
Слыл необузданного нрава.
Не зря похож на старца был.
Снискав себе монаха славу,
Он по святым местам ходил.
Имел влиятельных знакомых,
Со многими был в дружбе он,
Считался личностью весомой,
Хоть был врагами окружен.
Ходили разные легенды.
Что он с императрицей спал
И возлагал на трон надежды,
Стремясь взойти на пьедестал.
Нередко оргии, дебоши
Устраивал Григорий сам.
Не вписывался он в святоши.
За ним шла слава по следам.
Ему готовились ловушки.
Был близок к смерти он не раз.
И горько плакали старушки,
Когда свет жизни в нём погас.
Враги везде подстерегали.
Не сразу удалось убить.
И в грудь, и в голову стреляли
И постарались утопить.
В полынью был Невы он брошен.
И оказавшись подо льдом,
Был насмерть корень сил подкошен.
Душа из тела вышла вон.
Израненный, он захлебнулся,
Пытаясь на поверхность всплыть.
Миг неудачей обернулся.
Так оборвалась жизни нить.
А раньше, сколько раз травили,
В вино подсыпав сильный яд.
По голове жестоко били,
Пустив в него семь пуль подряд.
Он падал и вставал упрямо,
Бросая на убийцу взгляд.
И на Юсупова шёл прямо.
Тот в страхе отступал назад.
Григорий был неустрашимый.
Смерть впилась в горло, как вампир.
И он стал ею одолимый,
Войдя в потусторонний мир.
России возлюбив обитель
Под Храмов колокольный звон,
Предсказывал царю погибель,
Когда уйдет из жизни он.
Впредь сбылось это предсказанье.
В истории оставлен след.
Мир изменён сверх ожиданий.
К ушедшему возврата нет.
Уже иконы пожелтели
Там, где Григория портрет.
Канонизировать хотели
По истеченье многих лет.
Немало сбылось прорицаний.
Легенды сложены о нём.
Осталось много нареканий.
Былое поросло быльём.
Была молва разноречивой.
Лжи, правды много было в ней.
Толпа к уродству терпелива.
Её прельщает блеск речей.
Героев она к стенке ставит.
Во все так было времена.
Когда толпой инстинкты правят,
На жизни падает цена.
03.11.2011
03.11.2011