Я есть, возможно, ещё буду.
рисует профиль кистью акварель.
А за стеною снова бьют посуду,
любовь пришла в сияющий апрель.
Дома открыли форточками рты,
и каждый юн, стремителен и встречен.
Когда исчезнем - я и ты,
то мир, конечно, станет безупречен.
В изгиб бедра чёрт вложит джаз,
и венский вальс дворовых соток.
И станет юным первый раз.
И засияют окна без решеток.
Дома, как ножны - улицы ножи,
в их лезвиях отечество и вера.
Но акварели в эти этажи
сливают цвет свинцово-серый.
Все, множась, превращается в число.
Панель - ведь это тоже паперть,
где руки, отвергая ремесло,
на душу грязную набросят скатерть.
Высотки, ведь не признак высоты,
но бьют посуду, значит, город вечен.
Когда исчезнем - я и ты,
то мир, конечно, станет безупречен.