А в декабре, хотя шел снег –
Не холодно, но сыро – зябко.
Зима – зимой назвать-то грех –
Все грязно-серое как половая тряпка.
Камин – я перед ним сидеть мечтал.
Казалось, все, что нужно для уюта.
Но он надежд не оправдал.
На сердце пусто – в доме пусто.
Собака! Как же мучает тоска!
А что? И в правду… заведу собаку.
Она-то точно будет мне верна.
Она одна, а большего мне может и не надо.
Смеюсь – да… сам себе смешен.
Да… сам себе давлю на жалость.
Кого винить? Я сам собою был лишен.
Искал не то – нашел – теперь усталость.
Пойду пройдусь. Плевать на слякоть.
Но, черт возьми, как жалко мне себя.
Быть может постоять, поплакать?
Смеюсь – жалеть себя, увы, нельзя.
Прикрыл калитку – я на улице один.
Собака! Улица пуста!
Вниз к парку вдоль погашенных витрин.
А в парке снег и жухлая листва.
Вошел – собака мне на встречу.
Ошейник есть. Стоит, хвостом виляет.
- Ну, здравствуй друг, в столь поздний вечер.
- Чего один? Где твой хозяин?
- Хозяйка. – обернулся: «Добрый вечер».
- Не страшно в парке вам гулять одной?
- Я не одна… И грязь… Кого тут встретишь?
Да и не я, так кто другой?
Разводит руки – разглядел кольцо.
- Простите, ну а где ваш муж?
Улыбка грустная чуть тронула лицо.
- Гуляет сам… Среди говна и луж.
И резкий взгляд, наполненный печалью,
Надеждой, болью, страхом и теплом.
А я стою. А сердце тает:
«Позвольте вас позвать в свой дом».
И мы пошли. И мы смеялись.
И таял снег на высохших губах.
И краски мира на глазах менялись.
И счастье! Счастье – в сомкнутых руках.