Представляем вашему вниманию оценки и комментарии Евгения Авершина http://www.stihi.ru/avtor/toriy, для которого участие в качестве арбитра на площадке Золотого Пегаса стало дебютом. Давайте знакомиться :-)
Вне зависимости от результатов конкурса и моих личных предпочтений, хочу поздравить всех участников финала – вы уже победители.
Хотя, возможно, кто-то считает иначе. Что ж, у всех своё мнение и на этот счёт.
Комментарии не содержат объяснений оценки (может быть, лишь отчасти), но иллюстрируют моё прочтение. Не более.
Итак, от «последнего» места к «первому»:
13 место. «Мой тяжкий грех»
Этот текст вызвал больше всего сомнений (и даже немного недоумение). Несмотря на заявленную тему, по тексту остается непонятным, о каком же грехе идёт речь: то ли о гордыни («Я не поверил, что она чужая»), то ли о блуде («однажды возлюбил»), то ли о гневе («Я столько раз ему давал ремня»). И даже эпиграф не помогает, напротив, скорее путает. Возможно, была попытка противопоставить «библейскую» мораль и мораль «современного общества», но подобные попытки неизбежно приводят к убийству Бога, и вот это уже действительно грех: нехорошо это – душить Бога.
12 место. «Околесица»
Околесица с белыми буклями, с огромным (пусть и одним) карманом (такой бывает на фартуках), бродящая по лесу и бредящая вдохновением – да, есть в этом приятная безуминка. Интересна и Луна-суицидница (решила повеситься => грешница). Но интимная сторона взаимоотношений этих героев (героинь?) не совсем ясна. Как, впрочем, неясно, откуда и куда ведёт лестница и почему ею никто не воспользовался.
11 место. «Доктор»
Энергичный, завлекающий текст. Его можно было бы назвать песней Любви, обращенной к Сердцу, если бы не просторечия «порнуха» и «накрыть поляну», низводящие текст до призыва к чревоугодию и похоти, и голос, сулящий «райское блаженство» и «царство Эрато», оборачивается голосом искусителя, случайно выдавшего себя. И даже если после этого продолжаешь сомневаться в двоякости призыва, «открывай свою улитку» – контрольный выстрел.
10 место. «Исповедуй меня»
Очень трогательные по интонации, доверительные стихи. Они все желание исповеди. Но именно поэтому и кажется странным, что «прощенье легло в ладонь» – герой получает прощение от одного только желания, не совершая таинства как такого. Более того: «_Но_ (выд. мной) прощенье легло в ладонь» - и для самого героя это оказывается неожиданным. Хочется сказать «не верю», но скажу: Нечестно.
8 место. «В мастерской художника»
Бог, создающий человека, создающего Бога. Художник – бог, или Бог – художник, но картинка интересная, тактильно-осязательная. Тем занимательнее, что в тексте ни разу не употребляется слово «рука». Зато есть «глаза, плывущие по квартире».
Здесь хочу сделать отступление и заметить игру случая, который столкнул в этом финале два очень созвучных текста: «Далеко-далеко» и «Мягкой лапой…». Отмечу не только их соседство, но и сам порядок: в моём сознании они так и остались – один продолжение другого. Но если первый – взгляд «снаружи», направление «в» (неважно – откуда, важно – куда), то второй – взгляд «изнутри», направление «из» (неважно – куда, важно – откуда). Тем удивительнее, как с таких противоположных позиций получается «одинаковый» результат. Тем не менее.
9 место. «Мягкой лапой…»
Релаксирующее произведение, убаюкивающее упорядоченностью (даже «рассыпанный сахар» в нём – элемент порядка). Смущает пересечение «фей» и «икон» и космический оборот «с феями празднуя холод орбит». И ещё некоторая эфемерность образа «Она»: иногда кажется, что под местоимением имеется в виду только столешница. Но нет, не только.
7 место. «Далеко-далеко»
Это, пожалуй, самый «чистый» текст по исполнению, по звуку. Не могу не восхититься авторским слухом.
Но «нерождённые дети»… Это звучит как «мёртвые», что выворачивает восприятие текста. Даже если: «Ещё не рождённые,» – подразумевает автор, домысливаю: «Уже». «Это будет тогда…» – пишет, читаю: «Это было у моря…» И вся идиллия, вся возможность будущего вдруг – несостоявшееся прошлое… И хорошо бы, если бы так, но ведь в тексте-то этого нет. Правда же, нет?
6 место. «Монада»
Суровая отповедь с неизбежным покалыванием в области сердца. Интересная, сложная система образов, яркие, афористичные строки. Но в сумме они выглядят раскадровкой полотна более монументального, хотя если под последним подразумевать собственно жизнь, то по-другому, наверное, и не может быть. Но.
Карты, рясы, стюардессы, алкоголь и тоска как причина (или признак) смерти – всё это похоже на рефлексии Парфёна Рогожина: сочувствия не вызывают, если только жалость. Не совсем понятно, чей голос продолжает звучать в тексте после смерти героя. Но это, может быть, уже не имеет значения.
5 место. «Художник»
Очень «вдохновенные» детские стихи. Собственно, именно авторская смелость представить на конкурс детские стихи взяла вверх над моим желанием побрюзжать немного над отдельными «неточностями» (в виде соседства «вдохновенно» и «весело» или «негромкого» маминого голоса во «мгле» – как мне кажется, к таким «мелочам» здесь стоило бы отнестись строже).
4 место. «адюльтер»
Весело и жизнеутверждающе – так звучит эта грустная, в сущности, история. Приятно-иронично, немного меланхолично (вероятно, ностальгия), немного бравурно – в общем, замес самых разных настроений и ощущений, из которых и складывается такое чувство, что никогда не можешь уместить в одно слово, всегда – несколько: верный признак настоящего, пережитого. И здесь – воспроизведенного.
3 место. «В белом венчике, или Читая Блока»
Иногда бывает так, что в самом тексте находишь его же себе определение. Считаю это атрибутом хорошего текста: цельного и самодостаточного. Так, здесь можно найти вполне исчерпывающее «рецидивы тьмы». Будь то сомнения одного человека (залитые вином или нет), или глухота общества (двенадцати ли, тысячи ли: против одного – всё одно), или глупость всего человечества, во все времена одинаковая – всё это бег по кругу, где каждый переживает свои поражения снова и снова. Это – рецидивы тьмы.
И конечно, не могу не отметить интересное композиционное решение, наложение двух планов, выводящее во вневременность, где становиться неясным, да и неважным, было всё в действительности, или это только кадры в голове героя, то ли Блока – сто лет назад, то ли самого автора – сегодня. Да и сама персонификация героя здесь становится неважна.
2 место. «на заоблачной станции»
Волнующие стихи преодоления. Преодоления себя, страха, отчаянья в себе. Это желание сделать шаг за пределы познаваемого, но чтобы сделать этот шаг, нужно освободить себя, выпотрошить из себя прошлое, имена, голоса, почувствовать замкнутость времени и пространства где-то на «заоблачной станции», осознать промежуточность ожидания и услышать, быть может, самое главное – слово в себе («слово, слышимое во мне»). Разве это не путь к «сogito, ergo sum»? Разве это не шаг к жизни?
1 место. «каждый день по пути на работу…»
Здесь я, пожалуй, ничего не скажу. Просто ещё раз с большим удовольствием перечитаю.
=============================================
С уважением,
Евгений Авершин