Что ж, Hershey, хорошие были мечты у детства,
Которое так затянулось, почти доныне.
Твоей топонимии сладостное кокетство
Так искренне, но также искренне не обнимет.
Гербарием оранжерейным своих владений
Сопутствуешь иррегулярности альманаха
Воссозданной литературы живых мишеней,
Писавших в границах другого архипелага.
Читай постраничные признаки сил небесных,
Замеченных за нисхождением в наши души.
Я очень далек и на острове стало тесно.
Достигнет ли мой алфавит твоей давней суши?
Ей нет стольких лет, сколько есть за плечами Рима;
И так же, как с Римом, знакомство мое заочно.
Но ближе и мягкими знаками объяснима
Твоя обведенная глобусом геоточка.
Я в ней узнаю самый первый цветок в петлице,
Пронзительность радужных выдумок, архаичность,
Ботинки совсем без шнурков и без черепицы
Окрашенный в тон твоим улочкам домик-личность.
Он даже не ведает, сколь я и сам придуман,
До коего знака меня округлили тесты.
Зато он подписан твоими панно с натуры,
В какую на миг я себя помещу на место.