Мальчик, ты любил меня за мои идеи
(ах, да, мы же не произносим э т о вслух)
и за то, что была готова к тебе ездить,
будь ты хоть в тысяче километров, хоть – в двух.
Мальчик, рядом со мной ты выглядел старше своих семнадцати,
помнишь, как мы смеялись, что мне с тобой сигареты не продавали?
а я ждала тебя до десяти…до одиннадцати…потом до двенадцати…
а у меня в ту пору даже стихи не писались.
Я не любила в тебе ни твоих друзей,
ни цветастые рубашки совершенно нелепые,
ни когда ты заговаривал «об устройстве мира»
(а уж тем более – о родителях)
ни высказывал свои мнения.
А уж когда ты пытался обнимать «подругу моей подруги»,
демонстрируя тем самым свою гордость…
что же, мы друг другу много сделали нелицеприятного
(как в спины, так и в лица)
но всё перемелется, как говорится, какие наши годы!
Мальчик, если бы мы с тобой три года назад не расстались,
я бы теперь не знала, что умею плакать г о д а м и
от недосказанности когда-то
и что однажды всё это станет…
прошлым - просто. отболевшим. переживанием.
яркой вспышкой меня-подростка,
броским пятном,
а потом – лишь причиной ссоры
с девочкой, так и не сделавшейся сестрой,
табу на влюблённость, «презервативы для сердца»,
ключи от которого всегда у консьержки,
и я полагаю, что ты жив и, может, даже женился.
а я? я становлюсь женщиной,
в которой ты бы, увы, не прижился.
Я любила в тебе попытки бывать мужчиной
(какими бы сейчас они не казались смешными)
и всё, что дальше я ни припомню
(- провожать меня до квартиры,
- дарить цветы,
- не жаловаться на синяки,
- ревновать,
- хвалить ужин,
- носить на руках через лужи)
это частности, которые я уже обобщила.
Я любила, когда каждый говорил: «ты вся светишься!»
и те две-три фотки с телефона, где мы вместе.
Не любила только плакать при упоминании о тебе,
как о единственном в жизни, где было – хорошо
мол, вспомни, у тебя даже в глазах был какой-то особенный свет…
но…какие наши годы – и это прошло.
27 окт 11, Sete