Тихо, не спеша ложиться снег
Россыпью алмазов на ресницах.
Тихо, не спеша уходит век,
А мы с тобой играем пьесу в лицах.
И взяв сюжет бульварных мелодрам,
Разметив акты и раздав все роли.
Ты говорила: сердце вам отдам
Я отвечал: сударыня, неволен…
Высоких чувств полет, ночные слезы
И томные стихи в полночной тишине.
И лунный свет, и запах чайной розы,
Признания в любви и вздохи при луне.
Фальшивый мир. Ах, полно вам, сеньора,
Забудьте карамельный текст бездарного писаки,
Скажите ваше, только ваше слово!
И не глядите, что суфлер вам посылает знаки.
Я перед вами, как он есть, без фальши.
Стою на сцене под прицелом рампы.
Но не смотрите в зал, взгляд устремите дальше,
Отбросьте все условия и штампы.
А зрители простят вам отступленье вольное.
Чужая драма – их любимый жанр.
Скажите правду. Меч вонзится. Больно ли?
Нет, меч картонный, так же как кинжал.
Он бутафорский, но я падаю сраженный
Вашим клинком из острых едких слов.
Играет тушь и в черных балахонах
Меня уносят. Хором голосов
Уже поют отходную по мне.
Но подождите, я живой, я только ранен!
Нет! Есть сюжет. И в гулкой тишине
Все смотрят на картину с замираньем.
Вот дама всхлипнула в ряду втором и справа:
«Какой трагизм! Прелестно, ах! Charmant!»
Вот франт какой-то, рот прикрыв, устало:
«Ну, наконец-то, утомил сей жанр»
Я вырывался и кричал: "Пустите!
Я не согласен быть шутом для вас!"
Но наш, такой не прихотливый зритель,
Уже тянулся к выходу. С террас
Неслись смешки и громкие восторги.
Я отряхнулся, огляделся, встал.
Ее смотрел в толпе, но взгляд мой долгий
Знакомых черт нигде не отыскал.
Была одна как будто бы похожа.
Она иль не она? Среди букетов роз
Актриса есть, но нет души похожей
Искры. И сердце не отозвалось.
…Я в зиму выходил и на ресницы
Мне тяжестью ложился уходящий век.
И отбеляя мысли, чувства, лица
Кружился россыпью алмазов снег…