Я, знаешь, уже при ссоре не бью тарелки -
Мне просто крики теперь не дают свободы.
У Кати, соседки слева, на майке белки,
Ирина - она у двери - лежит полгода.
Браслет из кровавых бусин, блестящих, алых,
С изящным бантиком кружевным на запястье белом.
Четырнадцать ноль одна: я уже устала,
Тошнит, аппетита нет, я два дня не ела.
Закончит быстрей строку медсестра Ариша:
Её в ароматной блинной ждёт мальчик Сеня.
"Температура держится"- бегло пишет,
И чувствует вкус малинового варенья.
Окно индевеет, и улица- как в тумане,
На морде у белки крупной пятно от каши.
В шестнадцать ноль девять дымится кисель в стакане,
И вечером смена у медсестры Наташи.
А в пятой лежала девушка с менингитом:
Она умерла за сутки - Петрова Эля.
Теперь там Марина, и Эля уже забыта:
Когда ты лежишь так долго, как год-неделя.
Врачи на вопросы мамы глаза отводят,
Ариша кусает ручку, зевает часто.
Какое число сегодня? Восьмое вроде.
Обед в два сорок, Ариша меняет пасту.
В окно отчаянно бьётся с утра синица:
Ирина бросала кашу - прилипла к стёклам.
Идёшь забрать таблетки - всё те же лица.
И кровью большая белка к утру намокла.