Обнаженная осень ударит по струнам,
и с последним аккордом сорвется на крик,
я читаю по древним слежавшимся рунам,
а нещедрая сказка смывает свой лик.
На бульварах следы одиноких прохожих,
словно кто-то прошел по судьбе босиком,
календарь безнадежней, короче и строже,
дни упрямо к конечной плывут косяком.
Лишь толпятся заборы с веселым граффити,
где на черный и белый наложен запрет,
воробьиные гнезда под крышами свиты,
а художник с натуры рисует портрет.